Девушка остановилась всего в нескольких метрах от него. Она оказалась выше, чем он предполагал, практически с него ростом, ее скулы покрывали легкие веснушки. Пятна от травы окрасили низ ее школьной рубашки, одной пуговицы не было на месте, а форма ее стройных рук просвечивала сквозь рукава. Засохшая грязь оставила следы на длинных бледных ногах, над коленом виднелась запекшаяся кровь от небольшой царапины. В развевающихся на ветру волосах застрял свернувшийся лист, уши украшали маленькие жемчужины, свисающие на изящной цепочке серебряные капельки лежали на гладкой коже ее ключиц. А потом до нее дошел смысл его шутки, и она противоречиво встряхнула головой.
— Очень смешно — отдавай.
Он быстро набрал полные легкие воздуха. Если сейчас он все испортит, то момент будет упущен. Руки спрятаны в карманах, плечи ссутулены, каблуки ковыряют землю, глаза щурятся с насмешливым подозрением.
— Во-первых, мне понадобится какое-нибудь подтверждение того, что эта — э-э — казалось бы, ценная вещица на самом деле принадлежит тебе. — Он криво улыбнулся и насмешливо отступил назад. Но заметил, как ее щеки запылали: было ясно, что сейчас он флиртовал, и в этот миг она могла просто потребовать свои часы обратно и удалиться. Насколько тонка эта грань между связью и разрывом: одно неверное движение, одно неверно сказанное слово — и ты окажешься не на той стороне.
Но она лишь выдохнула в насмешливом раздражении.
— Меня зовут Лола Бауманн, — сообщила она ему, выговаривая слова с преувеличенной терпимостью. — Имя выгравировано сзади.
— Да неужели?.. — Он осторожно вытащил часы из кармана и сделал вид, будто рассматривает их. — Кстати, меня зовут Матео. — Он не сводил прищуренных глаз с часов.
— Откуда ты родом?
— Отсюда — из Лондона. Но имя французское — моя мама француженка. — Он почувствовал, что краснеет, поэтому попытался как-то это замаскировать, склонив голову и притворившись, что щурит глаза. — А ты, я так понимаю, из Грейстоуна, как и все мы?
— К сожалению. В прошлом месяце мы переехали сюда из Суссекса из-за папиной работы.
— Значит, ты тоже из младшего шестого?
— Ага. Хотя у меня, в отличие от тебя, нет всяких научных предметов.
Он почувствовал, что вздрогнул.
— А откуда ты узнала, какие у меня предметы?
Она улыбнулась.
— Ты же олимпиец по прыжкам в воду. О тебе известно всем.
При этих словах он вспыхнул.
— Тогда какие предметы изучаешь ты?
— Искусство, английский и музыка.
— А-а, это объясняет, почему я не видел тебя в школе. — Он отвернулся, с преувеличенной небрежностью подбросив и поймав часы.
— Эй, осторожнее! — Она бросилась вперед, но он оказался быстрее.
— Погоди, погоди. — Он двинулся назад, вытянув руку так, чтобы не подпускать ее. — Говоришь, гравировка? Как жаль, что сегодня я не надел свои контактные линзы…
— Ой! — Она вновь дернулась вперед и на этот раз поймала его за запястье. — Открой ладонь!
Выражение яростной решимости на ее лице заставило его рассмеяться.
— Нет!
— Хорошо, тогда я открою! — Она попыталась разжать его пальцы. — Господи, ну почему вы, парни, всегда так чудовищно сильны? — Когда она вытянула из его кулака указательный палец, он позволил ей постепенно раскрыть всю ладонь, пока та не оказалась пустой.
Втянув воздух сквозь зубы, она на мгновение оказалась шокирована, ее глаза встретились с его, пальцы по-прежнему удерживали запястье. На секунду она была настолько близка, что он почти чувствовал запах ее волос… Из-за пульсирующей в щеках крови он отступил назад.
— Что? — резко спросила она, заметив, как изменилось выражение его лица.
Ему удалось быстро рассмеяться, отбежать на несколько шагов и вытащить из кармана часы.
— Лови!
Она взвизгнула и подпрыгнула за ними, лишь коснувшись их, когда те пролетели над головой.
— Ох, мои бедные часики! — Опустив руки, она осторожно осмотрела их и протерла циферблат низом рубашки, а потом подняла на свет, чтобы тщательно проверить на наличие царапин. — Знаешь, они же совершенно новые — подарок моего друга из города, где я жила раньше. Господи, если бы я их потеряла…