— У тебя есть телефон?
Я навернулась на ровном месте и ударилась о дверной косяк плечом. Честно говоря, я давно ожидала чего-то подобного. Мой билайн поддерживал функцию скрытого номера, поэтому ничего страшного случиться не могло.
— Набери, — попросил.
Диалог был не долгим и по сути состоял из двух частей: "Я живой" и "Как вы там?". Скорее всего на той стороне провода были его родственники. Значит, ему было к кому вернуться. Вернув трубу, мужик снова завалился спать.
Утром четверга я, как повелось, проснулась на кухне и, позавтракав, вышла на крыльцо. Погода в эти дни стояла ясная, сухая. Бабье лето в середине сентября. Интернет утверждал, что потепление продержится до начала следующего месяца, после чего наступит пора дождей и слякоти. Я была из тех людей, кто ценил пасмурную погоду мысленно, но, столкнувшись с последствиями, не выдерживал и бежал под ближайшую крышу.
Сегодня Екатерина одела кофточку фиолетового цвета со стразами — почти парадный вариант. На ногах обтягивающие легинсы под джинсу и серебристые балетки. Может, круглая дата с Иваном на носу?
— Кира, я не понимаю, как ты можешь быть такой беспечной! А вдруг мамаша Фёдора увидит?
— Говори тише, — я закурила. — О чем ты, женщина?
Катька повертела накрашенным пальцем у виска:
— В малине посмотри.
Задумчиво посверлив соседку взглядом на предмет сарказма, я развернулась и пошла по предложенному курсу. Наша малина ремонтантного сорта находилась на общем огороде, вместо ограждения и плодоносила даже осенью. За стеной полутораметрового кустарника стоял железный турник. Не всегда, но довольно часто я использовала его для физических упражнений. В остальное время мы с Катькой натягивали между железками гамак. Вот как в сентябре. Тот факт, что сегодня утром он был занят, для меня оказалось неожиданностью. Городской вольготно лежал внутри, закинув руки за голову. Наслаждался припекающим утренним солнцем.
— Он часто там пасется, пока тебя нет, — сказала Катька, когда я вышла из кустарника. — Ничего у него не болит. Вышвыривай пока на шею не сел.
Я потёрла лицо руками. Новость была слишком неожиданной, ее следовало переварить.
— Может, ему просто надоело лежать в доме?
— Кира, — соседка посмотрела строго. — Не пытайся оправдывать других. Не сейчас. Это же понятно, как снег зимой, что он пережидает у тебя дома! А вдруг найдут! Ведь ищут же, раз тут отсиживается!
От жестокой правды сказанной вслух стало совсем не хорошо.
— Скажи парням по пути, что сегодня до обеда не смогу прийти.
— Само собой.
Не став провожать соседку, я побежала в дом, вызвала такси и заварила чай. Аварийный план действий у меня имелся всегда. В то, что у мужика ничего не болело, мне верилось слабо, но он уже был в силах ориентироваться на местности, а значит — существовать самостоятельно.
— Чёрт! — я ударилась коленкой о тумбочку.
Гость подоспел немного погодя. Выворачивая на кухню, он остановился в проеме двери будто наткнулся на невидимую стену.
— Ты здесь? — вцепился побелевшими пальцами в косяк.
— Выходной, — я даже растерялась немного. — Садись. Накормлю.
Городской ещё немного постоял на месте, но все же прошел по проверенному пути к столу. Надо отдать ему должное, бинты он не снимал и видел мало. Отек, скорее всего, уже спал, но голова от резкого света по его словам болела очень сильно — мы были вынуждены держать дом в полумраке. Я достала пачку клонидина и вручила гостью вместо нурафена. Он выпил все без комментариев, положил локти на стол и опустил подбородок на ладони. Ждал, когда заработает таблетка. Позавчера он предпринял попытку помыть голову под душем. Дело закончилось провалом — разошелся один из порезов. Из того, что оказалось отмыто, мне удалось разглядеть светло каштановые волосы. Стрижка до сих пор смотрелась невнятно — волосы активно слипались от крови и сукровицы. На днях Екатерина увидела нас сидящими на кухне в полумраке, когда приносила свои новости об Иртыше. Картина её так испугала, что она сначала завизжала, а потом уже чертыхнулась и умотала к себе. Пришлось долго рассказывать мужчине, что соседка имела прямой доступ в мой дом и ничего страшного в этом не было.
— Слушай, а как тебя зовут?
Разворачиваясь к столу, я снова ударилась коленкой. Городской поднялся с диванчика и теперь стоял прямо передо мной, облокачиваясь на стол.
— И ты решил спросить меня об этом только сейчас? — поинтересовалась.
— Не, ну… — скрестил руки на груди. — Так как?
Было очевидно, что открытое утаивание смотрелось бы подозрительно, поэтому я выдала первое попавшееся имя, которое к тому же было самым популярным в поселке:
— Катя.
— Давно ты живешь здесь, Катя? — через силу улыбнулся.
— Всю жизнь.
— Всю жизнь одна?
Видит Бог, я умела врать масштабно:
— Родители уехали к родственникам в соседний поселок. Скоро прие…
— Думала когда-нибудь уехать?
— Что?
— В городе больше перспектив карьерного роста. Жизнь интереснее. Тусовки, модные клубы, кино без задержек, театры, выставки, концерты…
— Плюсы больших городов мне известны.
— Ну, так что?
— А что?
— Хочешь уехать?
Я сощурила глаза и помахала рукой перед носом мужика. Ничего он не видел.
— Тут все этого хотят, но уезжает только молодое поколение, кадры, у которых есть образование. Конкурентоспособные люди, понимаешь?
— В чем проблема? У тебя нет образования?
Это был настоящий удар по самооценке:
— К чему такой интерес?
— Не, ну я просто подумал, почему ты живешь здесь…
— Жизнь в области мне не в тягость.
— Ты уверена?
— У поселка тоже есть свои преимущества, — пожала плечами. — Здесь отличная экология, нет бандитов, машины людей не сбивают, и вообще менталитет другой. Я не совсем уверена, что выживу в большом городе, но попытаться бы хотелось. Я коплю на переезд.
За окном вовсю палило солнце. А таксист Вася ещё не приехал. Наверное, из центра добирался. Он у нас был один на весь поселок — так уж получилось, что люди здесь предпочитали общественный транспорт или собственные агрегаты.
— Катя, я тут подумал… — городской неожиданно склонился вперед и взял меня за плечо. — Мы могли бы…
Я ошарашено уставилась на его руку. Мужик зацепил лямку моей майки и принялся ощупывать голую кожу горячими пальцами. Не часто ко мне так прикасались. Было страшно даже подумать, какое у этого могло быть продолжение.
— Я ничего не вижу сейчас, — выдохнул. — Совсем ничего. Могу не снимать повязку…
Ощущать себя единственным зрячим человеком в доме было приятно. Городской взял мои руки и положил себе на грудь, но когда попытался сказать что-то ещё, был вынужден зевнуть. Наконец-то заработал седатив.
— Лучше в спальне, — сказала.
— Да, — быстро согласился, давая себя увести.
Катька зашла в дом, как раз, когда я собирала вещи Федора Борисовича.
— Ну, что? Вася приехал.
— Заметила, — я поправила бинты на голове мирно спящего городского, — Нет, ты только посмотри на него. Чуть что снова кровоточить начнет…