Потом, вдруг осознав всю нелепость ее присутствия,
Поль разразился вопросами:
— Черт возьми, Гарри! Что, в конце концов, за петрушка? Почему Клэр здесь, а не с тобой? Почему она у меня?
Судя по вопросам, Поль так до конца и не отошел от недавнего сна.
— А? Гарри? — повторял он.
На том конце послышалось гортанное рычание.
А потом Клэр, в гневном нетерпении подскочив к Полю, свирепо скомандовала
— Дай-ка мне!
Сказано было предельно резко и внятно — пожалуй, слишком резко для столь раннего часа. Буквально каждый слог выговаривался жестко и раздельно — сквозь плотно сжатые губы, как это умеют женщины.
— Дай трубку, Поль! Дай-ка я с ним поговорю… А-а, Гарри? Чтоб ты сдох, ублюдок! Пошел к едреней матери! У-у, козел вонючий!
И она в самом прямом смысле бросила трубку.
Поль присел на край кровати и вдруг понял, что он полуодет. Елозя босыми ногами по ковру, подумал и о том, что в столь ранний час ни одна женщина не должна употреблять подобных выражений.
— Слушай, Клэр. Что, в самом деле, за чертовщина?
А Клэр еще какое-то время так и стояла, содрогаясь от ярости — чисто валькирия, — а потом, споткнувшись по дороге, метнулась в кресло. Не успев туда опуститься, она уже разразилась рыданиями.
— У-у, козел вонючий! — повторила женщина, обращаясь не к Полю и не к умолкшему телефону, а, скорее всего, просто в никуда. — Будь проклят этот чертов кобель! Этот подонок! И все его девки — эти прошмандовки, которых он вечно таскает в дом! О Господи Ну Чего Ради Я Вышла За Этого Засранца?
После такой тирады Полю, конечно, все стало ясно.
Даже в столь ранний час и без дальнейших подробностей.
И отголосок его собственного недавнего прошлого вдруг прозвучал так отчетливо, что он невольно вздрогнул. А все из-за одного слова. Кобель. Сестра Поля бросила ему то же самое — как только узнала, что он разводится с Жоржеттой. Кобель. Паскудное словечко. Оно все еще звенело у него в голове. И ранило.
Поль встал с кровати. Однокомнатная квартирка, где он привыкал теперь жить один, вдруг показалась ему душной и тесной от присутствия женщины.
— Клэр, может, кофе?
Она кивнула, так и не отрываясь от своих мыслей перебирая их будто молитвенные четки. Взгляд ее был устремлен вовнутрь. Поль прошел мимо кресла в крошечную кухоньку. Электрокофеварка стояла на буфете.
Поль потряс ее, проверяя, достаточно ли осталось кофе от предыдущей заварки. Порядочный всплеск. Он воткнул штепсель.
Проходя обратно по гостиной, Поль заметил, что взгляд Клэр следует за ним. Он прилег на кровать и подтянулся к изголовью, подложив сзади подушку.
— Ну что, — прервал он молчание, доставая сигарету из пачки у телефона, — давай выкладывай. Кто на этот раз? Далеко у них зашло, когда ты их застукала?
Клэр Докстадер так плотно сжала губы, что на щеках появились ямочки.
— Только бабник вроде тебя — ничем не лучше Гарри, такой же мерзавец — мог так об этом спросить!
Поль лишь пожал плечами. Вытянувшись во весь рост и откинув со лба соломенную челку, он сосредоточился на сигарете. А на Клэр ему и смотреть не хотелось. Такая штучка у него в гостиной вслед за Жоржеттой. Слишком уж скоро. Да еще и жена друга. Поль неторопливо затягивался и думал о чем-то невнятном. Он казался слишком длинным для этой кровати, нескладным. Вряд ли интересным для женщин. Но, похоже, некоторый интерес он для них все-таки представлял, поскольку Клэр разглядывала его уже как-то совсем по-другому. Даже сама атмосфера в комнате неуловимо переменилась — словно Клэр вдруг поняла, что вторглась не только в гостиную Поля, но и в его спальню. Туда, где не только принимают гостей, но и занимаются кое-чем еще. Они оказались совсем рядом друг с другом — пока еще разделенные неким обстоятельством, которое, как оба прекрасно понимали, в любой миг могло раствориться как дым. И оба вдруг ощутили неловкость. Поль прикрылся простыней, а Клэр отвернулась.
Тут, к счастью, внимание отвлек гудящий и булькающий кофейник.
— Черт возьми, а сколько же сейчас времени? — спросил Поль (спросил, скорее, самого себя, чем Клэр, что-то вроде самозащиты). Потом, схватив с ночного столика будильник, уставился на дурацкий циферблат, будто цифры и стрелки хоть что-то для него значили. — Проклятье, три часа ночи! Вы там вообще спите когда-нибудь? — Поль откровенно играл роль походного котелка, который указывает чайнику на закопченный бок. Сам он не спал сутками, а теперь и вовсе не собирался ложиться — так кого же он дурачил театральными вопросами с деревенским акцентом?