Смит Полин
Боль
ПОЛИН СМИТ
Боль
перевод: Борис Горелик
Брак Юриаана и Дельки фан Ройен был бездетным. Все годы супружеской жизни, вот уже почти полвека, они провели в долине Аанхенаам на земле, арендованной у господина фан дер Вентера из Ферхелехена.
Земля его находилась в часе ходьбы от фермы Ферхелехен на небольшом плоскогорье, на склоне, обращенном к северу и солнцу. Тонкий почвенный слой давал скудный урожай, и поэтому Юриаан был одним из беднейших крестьян, трудившихся на арендованных полях. Он был высоким, худым и нескладным, а в речи и движениях - неторопливым и спокойным. Его прямые, гладкие пыльного цвета волосы, которые с годами не седели, а выцветали, были длинными, как у жителей глухой трансваальской деревни. Это придавало ему вид дикий и неприкаянный, что только подчёркивало мягкость его характера. Чем дольше Юриаан жил с Дельки, тем нежнее он относился к ней, а особенно - в последние годы, когда она начала мучаться от боли. Эта невысокая, полная старушка, с мягкой и гладкой кожей, как у ребенка, спокойная, никогда не терявшая бодрости духа, теперь была для него ещё дороже, чем в день их свадьбы. Став его невестой, она перебралась к нему в горы и принесла с собой лишь одежду, которая была на ней, да свою Библию, завёрнутую в бело-красный платок. До этого, когда она работала у госпожи дю Туа из Лиу Крааля, ей приходилось нелегко; и поскольку её хозяйка плохо видела, Дельки с малых лет научили читать, чтобы зрение госпожи не испортилось окончательно. Юриаан же был неграмотен, и когда в первую брачную ночь его жена открыла свою Библию, ему показалось, что никакая музыка не сравнится с её чтением. В старости голос у неё стал тонким, как у птицы, но всё же, когда она начинала читать, для её мужа это звучало по-прежнему прекрасно. Годы, проведённые в бедности, которые могли ожесточить их, бездетность, которая могла отдалить их друг от друга, напротив, только сблизили их. И теперь они вместе боролись с болью, которая мучила Дельки. А поскольку всю жизнь они оба были здоровы, боль, которую испытывала старушка, казалась им чем-то посторонним: загадочным и могущественным третьим, по непонятным причинам вцепившимся Дельки в бок и заставлявшим её часами беспомощно лежать на низком деревянном топчане в их маленькой спальной.
Их дом со стенами из земли и тремя комнатами стоял вблизи ручья, на берегу которого росло несколько персиковых деревьев. Каждый год старики приносили их сушёные плоды на благодарственный молебен в Хармони, а персиковые косточки забивали в земляной пол своей гостиной. Каждое утро Дельки смачивала этот пол чистой водой из ручья и подметала жёсткой метлой. Пол в кухне и спальной она регулярно мазала смесью золы и коровьего навоза, которая в этих краях называется "мист". В их домишке всегда пахло мистом, крепким чёрным кофе (его зёрна мололи вместе с горохом, чтобы их хватило подольше) и лепёшками, которые Дельки готовила на кухне в золе на открытом огне.
В гостиной у них стояло три стула, перетянутых узкими полосками кожи; стол, ярко-жёлтый от постоянно втираемого в него сока растения, росшего на склоне горы; и ярко раскрашенные козлы для бычьей повозки. Комната эта была квадратной, с проёмом в стене шириной в полдвери, который вёл во двор, где росли персиковые деревья. Эта была единственная дверь в доме, потому что проёмы между гостиной, кухней и спальней были пустыми. Внутренняя стена, сделанная, как и внешние, из земли, не упиралась в крышу из соломы и тростника, а оканчивалась в пределах досягаемости плоским уступом, где старики хранили тыквы, скрученные табачные листья, мешочки с семенами, домашнее мыло и свечи для отпугивания насекомых, а также разные остатки и обрезки. Со стропил свешивались сушёные початки маиса, а прямо за дверью стояла старая, видавшая виды ступка, вырезанная из ствола дерева и сделанная в форме песочных часов. В ней измельчали зёрна маиса для приготовления каши. В стене напротив входной двери располагалось единственное в доме окно. В нём не было стёкол, и на ночь его закрывали некрашеным деревянным ставнем. В стену между гостиной и спальной были вделаны три полочки, на которых Дельки хранила все свои сокровища. Там были её Библия; две чашки и два блюдца, толстые и тяжёлые, с розами, похожими на красную капусту; маленькую розовую кружку, на которой с одной стороны была сделана надпись "Подарок хорошей девочке", а с другой - нарисован золотой Хрустальный дворец; шерстяной коврик, вышитый зелёным и красным; траурную открытку с чёрными краями - в память о матери господина фан дер Вентера; страусиное яйцо; и коробочку, отделанную синим ситцем и покрытую несколькими рядами ракушек вокруг крохотного квадратного зеркальца. Эти вещи являлись предметом гордости их простых сердец. Это и были их сокровища, добытые за пятьдесят лет совместной жизни.
На самой верхней из этих полок Дельки уже больше года хранила бутыльки с "Бабушкиными каплями", которые Юриаан время от времени покупал для неё в магазине в Хармони, принадлежавшем еврейке. Они должны были ослабить боль у неё в боку. Сначала казалось, что капли действительно помогают и мешают тому таинственному существу, которое вызывало её. И даже когда приступы стали чаще и сильнее, вера Дельки и Юриаана в слова, напечатанные на бутыльке, не угасала. Но в январе Юриаан, наконец, усомнился в волшебной силе капель. В тот месяц было много долгих, жарких дней, когда приступы боли почти не прекращались. В конце концов, запас капель был израсходован, а Дельки, слабая и беспомощная, как младенец, всё лежала на низкой кровати, а Юриаан, оставив её там, поспешил в еврейский магазин в Хармони.
Около магазинчика с выбеленными стенами и вывеской "Winkel" над входом, написанной кривыми буквами, c помощью синьки Юриаан встретил Пита Дейсельманна, занимавшегося перевозками между деревнями Плакопс и Присестаун. Пылкий и энергичный Пит, преисполненный гордости за свой бурский Платкопс и презрения к английскому Принсестауну, беседовал с пожилой еврейкой и её внуком о новой больнице, которая недавно открылась в его деревне и о которой живший в горах Юриаан ещё ничего не слышал. Это была первая больница в Малом Карру, и построил её бурский Платкопс. Пит Дейсельманн с презрением говорил о том, что в Принсестауне люди, наверное, до сих пор мрут сотнями, оттого что у них нет больницы. А в Платкопсе теперь уже не нужно терпеть боль. Один человек, когда попал в эту больницу, был так немощен, что его пришлось нести туда на руках, а когда он вышел из неё, то прыгал от радости, восхваляя Господа.