— Да, Айнон? Я весь во внимании, — язвительно шипит Леголас, потирая переносицу.
— Не ожидал увидеть тебя здесь, — сухо фыркает тот в ответ, кивком обводя бесконечные ряды стеллажей дворцовой библиотеки, под завязку набитые книгами.
Леголас поджимает губы, ощущая, как внутри отчего-то появляется горькое чувство вины. Совершенно необъяснимое к тому же; так как свободного времени для посещения подобных мест и вообще для отдыха как такового, у него давно уже не водилось.
Но, очевидно, летописец Его Величества придерживался другого мнения и прямо сейчас буравил его привычно насмешливо-разочарованным взором карих глаз из-под густых бровей.
— Хотя знаешь, все же стоит сказать, что это — довольно предсказуемо. Собираешься участвовать в этой до очарования лицемерной гонке за титулом?
— А разве у меня есть выбор?
Леголас кривится от очередной вспышки боли в затуманенном разуме, закрывая лицо руками. Сил любезничать, прикрываясь вежливой улыбкой, не было.
— Не строй из себя послушную марионетку в руках опытного кукловода, дорогой, — мужчина вновь усмехается, складывает руки на груди и наклоняет голову набок, с интересом глядя на визави. — Тебе это не к лицу, да и я не поверю. Никто и никогда не заставил бы тебя делать то, чего ты не хочешь на самом деле. Даже Его Сиятельство Король. Особенно Его Сиятельство Король.
Моргот. Это было до неожиданности неприятно. И правдиво, что ужаснее.
Леголас прикусывает щеку, стараясь сдержать поток слов, того и грозивший вырваться наружу. Лишние проблемы ему сейчас не нужны.
И, разумеется, Айнон, бывший по странному стечению обстоятельств когда-то его наставником, не мог не заметить тени, скользнувшей по лицу прежнего ученика.
— Что такое, принц? — ухмылка гуляет по тонким губам, в карих глазах вспыхивает странное чувство, понять которое Леголас не может, как ни пытается. Нечто среднее меж предвкушением, довольством и холодной насмешкой. Так смотрят на диковинную загнанную зверушку, с отстраненным интересом наблюдая за тем, что она сделает дальше. — Правда глаза режет?
Вестись на столь глупую провокацию было бы поистине фееричным провалом по всем пунктам и окончательным уничтожением и так пошатнувшейся репутации, — ведь пусть никто не знал точно, что опять произошло между королем и его отпрыском, но сам факт очередного скандала уже был богатой почвой для сплетен.
— Чего вы хотите от меня? — цедит он сквозь зубы, изо всех сил пытаясь сдержаться и, главное, сохранить на лице маску безмятежности. Что, впрочем, уже давно пошла трещинами.
— Помочь. — Рассеянно выдыхает летописец, в упор глядя на принца. В темных глазах на миг проскальзывает тень, невольно заставляя Леголаса вздрогнуть.
— Зачем? — пораженно вопрошает юноша, напрягаясь. Перо, крепко стиснутое в пальцах, с тихим хрустом ломается, чернила некрасивой лужицей растекаются по пергаменту. — Вы ведь никогда, ничего не делаете просто так. В чем здесь выгода?
— О, дорогуша, не стоит искать везде подоплеку; ты становишься таким… циничным.
Айнон больше не улыбается, делано равнодушно разглядывая собственные ногти.
— Но ведь я прав, не так ли?
— Может и так, что с того?
Леголас хмурится. Он уже почти забыл о пристрастии бывшего учителя к словесным лабиринтам, загадкам и, особенно, недоговариванию.
— Я хочу знать, зачем вам это.
— О.
Мужчина замирает на мгновение, окидывая его пристальным взглядом.
— Хорошо. Очень хорошо… Что ж, можешь считать, что в случае, если твой венценосный отец погибнет, — не то чтобы есть хоть малейшая вероятность того, что это случится, — я бы предпочел увидеть на троне тебя — того, кого я знаю, и, что важнее — своего бывшего ученика; а не кого-то из стайки лордовских сынков. Так было бы лучше для всех нас.
Леголас фыркает, устало закрывая глаза. Что за бред? Здесь едва ли была хоть малая частица правды. Слишком очевидно.
— То есть вы хотите, чтобы на месте короля, в случае непредвиденных обстоятельств, оказался лояльный вам, неопытный и толком ничего не знающий в политике мальчишка, которым было бы легко манипулировать?
— Ты как всегда проницателен, милый, — хмыкает летописец, рассеянно проводя ладонью по огненно-рыжим локонам. — Я рад, что мои уроки не прошли даром для тебя. Польщен, можно сказать. Ну так что, согласен? Я предлагаю тебе взаимовыгодное сотрудничество, и не обманывай себя надеждами, что еще когда-нибудь получишь подобный вопрос. Или что у меня нет других, запасных вариантов на случай чего.
— А разве у меня есть выбор? — обреченно повторяет Леголас, бросая быстрый взгляд на огромную стопку пыльных фолиантов на столе.
— Выбор есть всегда, дорогой мой, и ты это прекрасно знаешь. — Айнон вновь усмехается и Леголас делает вид, будто не заметил вспышки раздражения в карих глазах. — Значит ли это, что ты согласен?
Принц застывает, кусая сухие губы. Что ж, кажется, ему больше нечего терять, в любом случае. Вряд ли из этого получится что-то дельное, но и ничего прямо-таки ужасного точно не случится.
— Да, — шепчет он одними губами, прогоняя мысль, что отчего-то пожалеет об этом. Причем очень и очень скоро.
— Вот и чудно. С вами на удивление приятно иметь дело, аранен.
Айнон уходит, довольно напевая незамысловатую мелодию, лишь улыбнувшись ему уголками губ напоследок.
А после Леголас наконец вспоминает, отчего же он так люто ненавидел уроки политики у своего улыбчивого наставника.
***
Дверцы платяного шкафа со скрипом распахиваются, отдавая его волной пыли и вызывая новый приступ кашля.
Невольно Леголас делает шаг назад, закрывая нос и рот рукой.
Критически взглядом он осматривает содержимое шкафа, пытаясь найти нечто более или менее достойное, а после раздраженно вздыхает, выхватывая первое, что попалось на глаза.
Первым попавшимся, на счастье, оказываются темная туника и такие же штаны. Кинув быстрый взгляд на свои сапоги, Леголас решает, что надевать другие смысла нет, а значит, одной проблемой становится меньше.
На ощупь он находит тиару на верхней полке и на миг замирает, с горечью вглядываясь в глубину иссиня-черного камня в серебряном обрамлении.
Слишком много воспоминаний, слишком много боли, слишком много смерти. Просто слишком много.
Ему становится плохо. Голова кружится, к горлу подкатывает комок, а пред глазами разлетаются странные искры, заставляя опуститься на пол, пряча лицо в ладонях, в ожидании, когда это пройдет.
Виски отзываются тупой ноющей иглой боли, и Леголас в растерянности шарит по карманам в тщетной попытке отыскать заветный бутылек. Плевать на последствия, он не хочет продолжения этого кошмара, и пусть лекари говорят что угодно.
Горькая микстура — чудовищная смесь всевозможных трав — обжигает горло и раскаленным обручем сдавливает на миг голову.
Но после наконец все исчезает. Леголас просто сидит на полу, закрыв лицо руками и пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце в груди.
Это снова случилось. Опять.
Он не знал причины этой боли, возникающей словно из ниоткуда, исчезая почти также быстро; да что там, он давно уже не помнил, как давно это началось. Кажется, в тот самый солнечный осенний день, когда все вновь пошло наперекосяк. Или еще раньше, когда-то ужасающе давно, будто в другой жизни. Когда все было немного лучше.
Целители лишь разводили руками, и только лекарь Полдон, главный королевский врачеватель, в конце концов тайком сунул ему в руки два маленьких бутылька, шепотом приказав принимать в наихудших случаях и не чаще одного раза в две недели.
Стоило ли говорить, что Леголас, разумеется, нарушил оба указания, и уже вторая склянка была почти пуста?
С тихим вздохом он поднимается на ноги, изо всех сил пытаясь удержать равновесие и вновь позорно не упасть. Он уже опаздывал, стоило поторопиться.