— Дорогой, у тебя жар? — меж тем заботливо спросила Констанция, в её голосе слышались и раскаяние, и любовь.
Ах, она бы отдала многое, чтобы муж сказал, что пошутил, что всё это неправда, что его довели, вот и придумал на ходу нелепую историю. Но он ответил:
— Я бы многое отдал, чтобы это был… чтобы тот вечер стал другим, но… ничего не поделаешь. Потом Адриан родился, и мой отец запретил мне общаться с ним, говорить, что я его папа. Я боялся его, боялся, что он что-то сделает моему мальчику, как неоднократно мне угрожал, и не смел… А потом время прошло, Алиссия была давно мертва, всё слишком далеко зашло, Даррен любил Адриана, а я ревновал…
Конни опустила голову: её мир рухнул, осталось ожидать приговора. Только несколько лет назад она смирилась с тем, что у неё нет детей, и возблагодарила Господа за двух приёмных «прелестных крошек», как тут такое… Гром среди ясного неба… Нет! Извержение вулкана в её райском уголке! Да, леди симпатизировала когда-то Адриану, сочувствовала ему, но не до такой же степени, чтобы усыновлять его!
— Я так и знал, Джеральд, — произнёс Чарльз. — Не зря ведь я тогда, сидя с ним в коляске, подумал, что он твой сын… Вернее, догадался…
Тот хотел что-то ответить, как в комнату неожиданно забежал Фред:
— Хозяин! Чарли! Ты чего так долго? Поехали из этой преисподней!
— Ты всё пропустил! Тут такие дела творятся! Ангел-то — сын Джеральда! Не зря я тогда так понял!
— Ангел — сын этого дьявола?! Ну и ну! Вот дела творятся!
Джерри молчал, тупо глядя в пол.
— Ну, ладно! Хорошо! — после потрясения пришёл в себя Фил. — Он — твой сын! Мы тебе верим. Так даже лучше — у меня появился двоюродный брат… Но… но, дядя, клянусь тебе, я и близко не подпущу к нему такого папашу! Знаю я тебя! Сегодня ты добренький, весь такой трогательный, а завтра тебе в голову не знай, что придёт, и ты отправишь его к этим живодёрам! Да после того, как сломал ему жизнь, имеешь ли ты права называть себя его отцом?!
— А что ты предлагаешь, мой сахарный? — спросил у него Чарльз.
— Я его заберу. Мы вместе уедем к моей матери для начала. Я дам ему вольную, вылечу, потом помогу устроиться в жизни…. Но именно сейчас я хочу забрать его, увезти в город к своему другу…. Ему надо отдохнуть, он еле на ногах держится.
— Правильно! Я восхищаюсь тобой, мой мальчик!
Конни вздрогнула, будто бы проснулась от этих снов, будто бы вернулась из своего внутреннего мира, где оплакивала его руины. Они хотят забрать этого раба?
— Мне тоже жаль Адриана, я тоже считаю, что Джерри иногда вёл себя, как изверг и тиран, но разлучать отца и сына…! — вмешалась Конни, сама не зная, почему. — Как так можно?! Мне жаль моего мужа. Он раскаивается. Просто всё это время не мог показать свою любовь: сначала ему запретили, а потом сам не решался, а тут ещё и другие мужики проявляют к нему отцовские чувства. Конечно, ему обидно. Все не знают, лезут, а он уже не представляет, как к нему подступиться.
Ах, зачем?! Зачем?! Женщина и сама не знала, почему всё это сказала. Она так думала, да, но вот сердце…. Сердце готово было вырваться наружу и закричать, если бы могло: «Фил, забирай! Забирай с глаз моих долой!»
— Ладно! А бить-то зачем тогда? Сын же всё-таки!
— Он ревновал. Я думаю, будь его воля, он и потенциальных «отцов» побил бы. Что, кстати, с сэром Чарльзом и сделал…
— Прошу прощения, — прошептал Джеральд.
Из глаз его жены катились слезы. Когда-то Констанция дала себе клятву быть со своим любимым мужем и в радости, и в горе…. Но в этот миг, когда разрушился весь её прекрасный, идеальный мир, она чувствовала себя обманутой и преданной…
— Нет уж! Не отдам! Я за него боюсь, — стоял на своём Фил. — Вы его видели, тётя Конни?! На нем же лица нет! Он слова сказать не может! Вы представляете, в каком состоянии сейчас Адриан? Дядя же его довёл!
— Ты старше его на семь лет! Какой из тебя отец? — возмутился хозяин дома. — Он твой двоюродный брат!
— Ну, и что?! Но ты его, дядя, не получишь!
— Сэр Джеральд, если вы сейчас же не отпустите несчастного раба с этим благородным человеком, я заявлю на вас в полицию, что вы присваиваете себе чужое наследство! — с вызовом заявил Чарльз.
— Как вы это докажите? Где завещание?
— Ничего! Докажем! Не волнуйтесь. Мы с Фредом знали вашего покойного отца, найдётся ещё несколько таких человек, и мы всем скопом пойдём в полицию и скажем, что свидетели, что при нас сэр Гарольд обещал Филу Адриана. Правда, Фредди?
— С превеликим удовольствием! — кивнул друг.
— Нет, бумаг! — рассмеялся Джерри.
— Есть.
— Как есть? — на миг хозяин даже испугался.
— Купюры, банковские чеки. Я за такое дело никаких денег не пожалею! Не успеет взойти солнце, как все в округе будут знать, чей Адриан сын, и как ты с ним обращаешься! Любое каменное сердце вздрогнет, и мне, может быть, денег не надо будет давать — найдут повод, чтобы его у тебя отнять. Что есть государственные законы в сравнении с человеческими? Время упущено, смирись: он никогда тебя не полюбит, тем более после всего этого…
— Спасибо, сэр Чарльз! Я не знаю, как вас благодарить! — сказал Фил.
— Не за что, мой мальчик!
— Знаете, что?! Не надо меня запугивать, сэр Чарльз! И вообще я сейчас же отправлю его обратно — продолжим воспитание, он должен уяснить, что очень некрасиво улыбаться чужим мужикам!
И все вздрогнули в этой комнате от ужаса. Что такого совершил этот раб, когда просто вежливо ответил: «Добрый день»?! Первой опомнилась жена хозяина:
— Джерри, я тебе не позволю! — вскричала Конни. — Что это за изуверство в моём доме?! О нас с девочками подумай! Это же может шокировать их! И…и… он твой сын, в конце концов!
— Если Адриан — сын Джеральда, — сказал Фред, — значит, в какой-то степени, он и не раб больше? Или…или, по крайней мере, очень скоро перестанет им быть…?
— Ни раб, ни раб! — поддержала его Конни.
— Пусть сам решает тогда! — сказал Фред. — Что же вы его делите? Он ведь не вещь, не трофей, он жив….
И тут раздался выстрел. Самый настоящий. Никто не понял сначала, что случилось.
— Боже, что произошло?! — Фил бросился на улицу.
Глава 28. Я любил Алиссию
Воспоминания… Воспоминания…
Он обнял её.
— Я так люблю тебя, Принцесса!
— Я тебя тоже!
Юноша покружил девушку по саду и, остановившись, поцеловал в губы.
— Как мы назовём нашего малыша? — спросил он.
— Если будет девочка, назовём в честь тебя, Джеральдиной.
— А если родится мальчик, давай дадим ему моё самое любимое имя — Адриан. Оно ещё и на «А» тоже, как твоё.
Но не всем мечтам суждено сбываться…
Раздался плач. В саду Эйлин рыдала над Адрианом, лежавшим на земле! Рядом в растерянности стояли Томас и Геральдина.
— Что тут произошло?!
Племянник Джеральда подбежал ближе и увидел кровь.
— Боже, братишка… Стоило мне только тебя оставить…
— Врача! Умоляю вас! Позовите врача! — кричала Эйлин, обнимая любимого, который потерял сознание. — Томас, Фил, помогите мне отнести его в мою комнату!
Все четверо кричали одновременно друг с другом, никто ничего не мог понять. Казалось, весь мир тогда сошёл с ума, казалось, время заспешило, будто бы минуты взбесились, решив обогнать секунды. Казалось, всё замельтешило, не успевая друг за другом, паника охватывала сердца…
— В вашу комнату? Хорошо… — управляющий аккуратно поднял Адриана с земли. Он хотел возразить — как можно нести его в хозяйскую спальню, но вид крови испугал его.
— Врача? Какой врач согласится ехать к рабу?! — одновременно с ним сказала Геральдина.