Егор немного успокоился: все живы. Он взял телефон и нажал тревожную кнопку: нужно было сообщить о происшествии куда надо. То, что на его жену была совершена попытка наезда, он сказать сумел, а вот вопрос о том, где они сейчас все находятся, вызвал у Егора полное недоумение. Он не знал, не помнил, где он и почему.
– Подскажите, пожалуйста, адрес, где мы, я не помню, – Егор обратился к окружающим.
Телефон у Егора взял парень, который спас Елену, и очень толково все разобъяснил. Надо было что-то делать, вставать, куда-то идти, но Егору сначала надо было немного прийти в себя, передохнуть, может быть, даже соснуть минут пять. Егор закрыл глаза и погрузился в себя, помнил Егор только об одном: он должен держать Елену за руку и никуда от себя не отпускать. Очнулся Егор от громкого крика Лили: «Папочка, не умирай!» Сережка совал ему к носу ватку с нашатырем, а испуганная Елена трясла его за плечи. Что они все, с ума посходили? Егор же только на минуточку закрыл глаза, он же тоже человек, надо же ему чуть-чуть отдохнуть после такого стресса. Дальше – больше. Подъехала скорая помощь. Их всех стали туда заталкивать и везти в больницу. Егор думал, что лечить собираются Елену, а оказалось, его. Тратить время на врачей, объяснение с ними, лечение Егор не мог. Перед ним во весь рост встал вопрос: «Почему? Почему Елену пытались убить? Если понять почему, сразу будет ясно кто». Егору нужно было проанализировать разные версии, это требовало мобилизации всех внутренних сил. При чем здесь врачи?
– Сережа, вызови в больницу бабушку Наталью Алексеевну и дядю Кирилла, больше никому ничего не говори, – попросил сына Егор и сосредоточился на своих мыслях.
Врачи что-то говорили, пытались заставить его отпустить жену, Егор не реагировал.
Наконец появились родители Лены и брат Кирилл. Яков Михайлович был белым как полотно. Кирилл еле сдерживал эмоции, Егор очень удивился, когда понял, что Кирилл сильно обеспокоен его здоровьем. Что за ерунда? Слава богу, Наталья Алексеевна, как всегда, сохраняла хладнокровие.
– Наталья Алексеевна, Кирилл, договоритесь, чтобы нас отпустили домой, под любую подписку. Мне надо домой.
– Егор, у тебя подозревают инсульт, ты не отвечал на вопросы, врачи решили, что у тебя потеря речи. Сосредоточься на себе, подумай, можешь ли ты двигать руками и ногами. Пошевели пальцами на руках.
Егор пошевелил пальцами на левой руке.
– А на правой, на правой руке пальцы шевелятся?
– Все у меня шевелится, только на правой руке я пальцами шевелить не буду и Елену не отпущу. Отвезите меня домой.
– Егор, сосредоточься на себе, скажи, у тебя что-нибудь болит?
– Душа у меня болит, Наталья Алексеевна, больше ничего.
У Натальи сжалось сердце: в глазах у Егора было необъятное страдание.
– Егор, запомни, ты ни в чем не виноват. Крепко запомни: НЕ ВИНОВАТ, – Наталья выделила голосом последние слова.
Егор кивнул, хотя подозревал, вернее точно знал, что виноват именно он. Не кто-то другой, а именно он, он, он. Ему давно надо было уйти из института, еще тогда, полтора года назад… Конечно, эти пресловутые полтора года позволили Егору сохранить институт, сильно продвинуться в науке, привели в его жизнь новых, интересных людей, но опасность он недооценил… Егор хорошо помнил тот день, с которого все началось…
2
В тот день Егор встал рано, Елена и дети еще крепко спали, а у него лежать и спать не было никакой возможности. Кровь бурлила от возбуждения. Днем должны были состояться приемно-сдаточные испытания их детища-изделия, над которым весь институт работал почти пять лет. Пять лет назад они чудом получили оборонный заказ, который дал возможность институту выжить.
Пять лет назад… Тогда ситуация была критической. Это было время всеобщей оптимизации: по известным только наверху правилам сливались школы, вузы, закрывались якобы нерентабельные больницы, ну и, конечно, сокращалось финансирование дармоедов-ученых. Егора передернуло от воспоминаний. Хамский тон чиновников, безграмотность, бескультурье… Во время одного из «наездов» на институт у директора Алексея Ивановича случился инфаркт. Все дела и груз ответственности пришлось взять на себя Егору. Он стал сначала исполняющим обязанности, а затем полноправным директором института. Бывало, опускались руки, казалось, все, конец. Помог, как всегда, Свирский. Работы лаборатории Полянского, куда внес некоторый вклад и Егор, не только носили глубокий фундаментальный характер, но и имели потенциально большой практический выход. Надо было только вложить немного денег. Свирский сумел уговорить людей в погонах, началась работа, и вот теперь настало время показать товар лицом.