В классе они пели по очереди, заменяя «Споки» на имя каждого одноклассника: «Вэлли поймал ритм…»
И тут Эдди наступил на квадрат тротуара с названием цементной компании на нем. Вэлли заметил это.
— Старье какое! — крикнул он, указав Эдди на квадрат с надписью «Йеркс и сыновья, 1965». А рядом с ней — кучка замерзшей рвоты.
Вэлли толкнул Эдди.
— Эй!
— Эй, смотри, ты, придурок, — Эдди указал рукой в перчатке на твердую черно-розовую массу.
— Ух, ты! — сказал Вэлли. — Не хотел бы я встретиться с этим псом!
— Да это вовсе не собака! — Эдди отступил назад. — Просто какой-то бродяга блеванул.
— А это что такое? — Вэлли нагнулся и что-то поднял с земли.
— Что?
— Да вот это! — Вэлли держал в руке нечто, похожее на сосиску.
— Ну-ка, посмотрим, — Эдди говорил, как главный медицинский эксперт штата, и Вэлли подал ему эту штуку.
— Вэлли… — Эдди понял, что это выглядит как настоящий человеческий палец, отрезанный палец. Его дядя Тони несколько лет назад потерял палец в снегоочистителе. Если он скажет приятелю, что считает эту штуку настоящей, то Мом Винона, управляющая приютом для подростков, конечно, обо всем узнает и может не позволить им бродить по улицам так же свободно, как сейчас.
— Ну, что ты думаешь? — рот Вэлли округлился.
— Вэлли, это хер самого дьявола!
— Нет!
— Да!
— Нет!
— Дай-ка его сюда, — сказал Эдди.
Палец оказался в его руке. Он обошел блевотину и бросил кусок кости с мясом в канализационную решетку.
Вэлли успел пять раз проговорить «Миссисипи», прежде чем они услышали шлепок. Похоже было на шлепок маленького кусочка говна.
Глава 6
Хейд ждал в серо-белом тумане, который в зимнем Чикаго называется сумерками. Целых три вечера он потратил на ожидание. Он не решился расспрашивать владельца стриптизного заведения об инвалиде в коляске из застенчивости, но скорее из осторожности. Отец велел быть осторожным.
Он держался на солидной дистанции от того парня, не желая привлекать к себе внимание. Норт-Кларк-стрит не была больше вотчиной алкоголиков и бродяг, как в середине семидесятых, но и не стала образцовой улицей. Теперь ее оккупировали гомосексуалисты, по вечерам посещавшие магазины кожаных изделий или заходившие в бар «Жезл» приглядеть себе парней, переодетых женщинами.
Мужчина в коляске свернул в переулок. Хейд не ошибся, предположив, что он — ветеран Вьетнама; на подголовнике его кресла виднелась приклеенная табличка «ЯХТ-КЛУБ РЕКИ МЕКОНГ: „КАН ТХО“». Да, парень наверняка многое повидал и достаточно настрадался.
— Я могу исцелить тебя, — догнав инвалида, произнес Хейд.
Он был упорен. Девять кварталов он шел за ветераном, дрожа от холода и нетерпения. Наконец, на углу Огайо и Уобош, в свете неоновой рекламы отеля «Кэсс», он решился сделать свой шаг. Хейд был уверен, что где-то рядом ночлежка, в которую направляется инвалид.
— Ну и зачем? Чтобы взять меня в рай? — усмехнулся мужчина. Его звали Роберт Долежал. — Я был в раю, и меня вернули обратно, сюда, в ад. Так что, приступай. Денег у меня нет, но можешь забрать мои талоны на еду, если уж тебе так нужно, парень.
— О чем ты говоришь? — Хейд был ошарашен. Неужели он похож… — Ты что, думаешь, я собираюсь тебя ограбить?
— Человек должен получать то, что заслужил, — ответил ветеран. — Я убил множество невинных людей, когда был в проклятых тропиках, так что…
Оба остановились, увидев еще один признак жизни на пустынной улице: желтое такси проехало мимо.
— Я здесь не для того, чтобы судить тебя, — Хейд подошел ближе.
Мужчина выглядел достаточно мускулистым, чтобы, даже сидя кресле, схватить Хейда за грудки и вытрясти из него душу.
— Так теперь называется ограбление? Я, наверное, пропустил выпуск переработанного издания «Словаря современного сленга».
— Отец велит помочь тебе, — отпор инвалида, его ирония смутили Хейда. Он попробовал взять себя в руки, вспомнив, каким был в детстве. Забиякой. Внушающим страх.
Теперь страх должен быть священным.
— Я спасу тебя, честное слово, — проговорил Хейд сквозь стиснутые зубы.
Он нагнулся, прижав кулак к груди ветерана. И тут случилось то, от чего инвалид забыл о всяком сопротивлении… Кулак Хейда раскалился, он прожег все слои одежды и достиг кожи.
Другой рукой Хейд закрыл рот калеки, чтобы не дать ему закричать. Разговаривать о спасении уже было не с кем.
Через секунду обе руки исчезли в теле сидящего мужчины, а Хейд смог поднять расслабленное тело и приблизить к груди. Все внутри него раскалилось и шипело от жара.