Рицци вспомнил было аппетитные закуски с витрины «Маринованного укропа», но решил, что лучше это не делать. У подножия кресла лежали нога и часть руки. Обе конечности уже застыли и стали серыми от пыли, которую ветер нес по переулку.
Ассистент медицинского эксперта Бервид заявил, что конечности отрезаны не более часа назад и обладатель их наверняка мертв.
Пятен крови было совсем мало, так что мысль об убийце с паяльной лампой казалась теперь куда менее безумной. Все в точности совпадало с делом Долежала и теперь можно было с уверенностью говорить о новой чикагской серии ужасов. Владелец бара, находившегося неподалеку, сообщил Морисетти, что парень в кресле часто крутился возле его заведения, а ночевал рядом у вентиляторов сабвея. Звали его Хэтч или Хатч, и он покупал бутылку «Найт Трейн» почти всякий раз, когда у него заводилось чуть больше доллара. Такая бутылка и валялась подле кресла.
Морисетти вернулся на место происшествия и увидел там детектива Дейвса и Петитта из отдела убийств, осматривавших двор в поисках следов и санитаров, упаковывавших отдельные части тела в пластиковые мешки.
Лаборатория судебно-медицинской экспертизы находилась на шестом этаже Главного полицейского управления Чикаго.
Ожидавший лифта телерепортер, который пришел сюда по совершенно другому делу, подслушал разговор между лаборантом и фотографом, обсуждавшими последнее убийство, и понял, что на этом можно здорово заработать. Он уже представлял себе собственную программу криминальных новостей с инсценировкой убийства. Блондинка с лицом зеленоватого оттенка и слезами на глазах будет взывать к Болеутолителю, умоляя его оставить в покое беззащитных инвалидов.
А в рекламных заставках очаровательная ведущая будет рассказывать о чем-нибудь вкусном и диетическом.
Глава 12
— Хотел бы видеть тебя на торжестве, — дребезжащий голос Майка Серфера заглушало клацанье биллиардных шаров. Он ехал рядом с Бабулей, слева от нее, по красно-белому ковру приюта.
За тем столом, ножки которого не были подпилены в расчете на инвалидов, играли Рив Тауни и Эйвен Шустек. Эти двое были ходячими и часто помогали другим обитателям «Марклинна». Рив — сногсшибательная двадцатилетняя девушка с крашенными хной волосами, только весной окончила Колумбийский университет и теперь пыталась начать литературную карьеру. Ее хромой партнер, Эйвен, воображал себя супергероем по имени «Американская Мечта». Рив мечтала когда-нибудь написать книгу об Эйвене. Ей нравился этот двадцатидевятилетний парень, жертва церебрального паралича, но история, которую она намеревалась рассказать, не была вызвана симпатией или сочувствием к нему.
— Хорошо, Майкл. Но зачем тебе такая старуха? — Вильма положила бледную и вялую, как дохлая рыба, ладонь на руку Серфера. Справа от нее Зуд что-то судорожно царапал в своем блокноте. — Ты прекрасно повеселишься со своими друзьями… Рив и Эйвен придут, не правда ли?
Последняя фраза была сказана в их сторону, и оба кивнули.
— Да, и еще тот парень, о котором ты говорил. Кажется, Вик?
— Да. Я познакомился с ним в тот день, когда ты посещала кладбище.
— Вот, знакомишься… Смотрю, ты не скучал обо мне, — обиженно сказала старушка. — В конце концов, твой праздник «Город серфинга» не будет у тебя последним.
— Когда я планировал все это на девятое, то совсем забыл, что у тебя…
— Все нормально, Майкл.
— Но я же помню день смерти Мандейи. Я эгоист.
Он откинул голову в кресле, как бы поразившись своему недомыслию.
— Мне бы следовало помнить твои знаменательные даты, Бабуля.
— Хватит, я сказала.
Она притронулась к его шунту и тут же отдернула палец.
— Нужно было почистить его после обеда, Майкл!
— А-в-в, — голос Серфера, когда он не притрагивался к шунту, напоминал скрипучий шепот.
— А-в-в-в, — передразнила она. — Проследи, чтобы Карл сделал хорошие фотографии. Пусть снимет тебя под плакатом, который я раскрасила.
Оба посмотрели на большой плакат, висевший над рядом комнатных растений. Яркие цвета, красный и синий, способствовали тому, что он резко выделялся на фоне серой стены:
ГОРОД СЕРФИНГА
Приходить к десяти часам в пятницу
9 декабря 1988 года.
Только раскрасив цветными фломастерами эту дату, Вильма сообразила, что в этот день исполняется ровно десять лет со дня смерти ее сына Герберта. Она собиралась прокатиться по своему обычному маршруту к Чикагскому театру, находившемуся неподалеку. Но сегодня она не вернется обратно, потому что ее племянник Генри заедет за ней туда после смены. Генри работал в автомобильной компании, и Вильма испытывала большое удовольствие, когда он возил ее в большом голубом грузовике.