Тремалис даже не пытался выяснить, что это значит, а просто попросил позвать к телефону Майка.
— Его здесь нет, — ответил Чузо. — А это кто говорит? Тот самый парень, который так хорошо ходит, Виктор, кажется?
— Да, это я, а вы не знаете, где Майк? — Сегодня Рождество. В центре сейчас все закрыто. — Или, может быть, там есть Эйвен Шустек?
— Послушай-ка, ты, — невнятно пробормотал Чузо, — тебе ведь на самом деле насрать на всех нас, тебе бы только трахнуть эту деваху, ну так вдуй ты ей, а нас оставь в покое. И Майка оставь в покое, ему и без тебя плохо.
И повесил трубку.
Тремалис напрягся. Официантка всем говорила «Дзень добры», с телефонной будки свисала серебряная мишура, пахло гоголь-моголем, сосисками и ветчиной.
Он вспомнил прошлое Рождество, наполненное радостью боли, причиненной самому себе. Он тогда у себя дома вышел на кухню, засунул пальцы в электрический взбиватель яиц и включил его. Итог — сорванный ноготь. И все.
Единственное, чего он испугался бы попробовать, хотя очень хотел — это немного подпилить циркуляркой подколенные сухожилия. Если бы только Майк был рядом.
Накануне вечером Эйвен предложил Виктору, чтобы они оба сели в инвалидные кресла в качестве живой приманки, Майк, как натуральный инвалид, мог бы стать их консультантом и координатором, он бы почувствовал себя полезным. Во всяком случае, этого убийцу вряд ли соблазнила бы, например, Рив в качестве приманки. Рив. Неужели Чузо действительно так думает? Или Чузо прав?
Вернувшись домой, он услышал, как его мать жалуется кому-то по телефону, что ее беспутный сын слишком много времени проводит со своими цветными друзьями.
В 16:15 поступил звонок: пустое инвалидное кресло обнаружено возле Мэдисон-авеню. Морисетти и Рицци были на месте уже через пять минут. Остальные члены их команды тоже прибыли быстро, некоторые — прямо из-за рождественского стола.
Кресло обработали на отпечатки пальцев, старый шарф был приобщен в качестве вещественного доказательства. На одном из подлокотников обнаружили замерзший плевок.
Кресло было от фирмы «Эвереста-Дженнигс»; Морисетти оно показалось знакомым. Фотограф сделал несколько снимков. Никому не пришло в голову посмотреть в сторону моста. Снега не было, поэтому не осталось и следов от колес.
Улица никогда еще не выглядела более пустынной.
— И всем — доброй ночи… — сказал Рицци; он потирал руки и дул на них, чтобы согреть.
Глава 33
Больше всего соответствовало религиозному духу праздника Рождества в этот день торжественное преломление хлебов, организованное Армией Спасения на Вашингтон-сквер.
На площади был выстроен гигантский павильон. Все бездомные района Ривер-Норт собрались здесь и выстроились в огромную очередь, подобную очередям на бирже труда. В основном мужчины (женщин было очень мало) толпились, дыша в затылок друг другу.
Рождественский ужин состоял из супа, ломтя хлеба величиной с кулак и стакана гавайского фруктового пунша. На этом празднестве милосердия присутствовали также Рив Тауни, Эйвен Шустек и полицейские офицеры восемнадцатого района Аарон Мэфер и Дин Коновер.
Шустек был одет в простую зеленую рубашку навыпуск и черные брюки. Отец Марвин Мелони, вот уже три года выступавший организатором этого действа, высказал предположение, что бездомные могут испугаться Эйвена, если он оденется как Американская Мечта.
В павильоне Армии Спасения было тепло, так что Рив не замерзла в джинсах и майке. Оба копа сняли свои кожаные куртки.
Многие стоящие в очереди знали друг друга по прозвищам, так же как и обитатели «Марклинна». Шустек поговорил с одним вьетнамским ветераном по прозвищу «Ди-минус-Рекс». До этого он встретил молодого человека по имени Саймон-Пирожник, который зарабатывал на жизнь, выискивая в мусорных баках формы для приготовления пирогов и продавая их. Двое патрульных присоединились к Шустек и Тауни, раздававшим угощение. Коновер не сводил взгляда с очаровательных грудок Рив, свободно колыхавшихся под майкой.
Мэфер подошел к окну, чтобы взглянуть на свое отражение и испугался — таким оно было неузнаваемым. Он давно обнаружил, что его лицо в ночных окнах выглядит как при галогенном освещении. На некоторых чикагских автостоянках было тоже установлено галогенное освещение, чтобы там не собирались подростки. Идея состояла в том, что ребята перестанут грабить машины, увидев, как страшно выглядят их отражения в стеклах.
Шустек, Рив и Коновер устроили себе небольшой перерыв.
— Мне нечего сообщить вам по делу Болеутолителя, кроме того, что написано в газетах, — сказал Мэфер.