Коновер вынужден был поспешить с анекдотом, чтобы успеть напоследок уладить свои дела с Господом.
Но ему хватило времени только на Во имя Отца.
Когда же он попытался выговорить и Сына, то вдруг почувствовал, во-первых, что у него встал член, и, во-вторых, что он обмочился. И тут он умер.
Глава 50
Газета «Чикаго трибюн» девяносто пять процентов своей первой полосы отводила главным международным и национальным новостям, таким, как переворот в Либерии или переговоры о заложниках в Ливане и т. п., а местным новостям — лишь когда они касались политики. Все прочие местные новости содержались во втором разделе, в «Чикагской тетрадке» газеты.
Однако, из этого правила бывали исключения, например, в случае убийства полицейского. И вот, хотя Дин Коновер был в тот день свободен от дежурства и, таким образом, принадлежал «второй тетрадке», но его убийство оказалось связанным с эпопеей Болеутолителя. А Болеутолитель неизменно попадал на первую полосу, потому что маньяк-убийца, не пойманный перед выборами, это, сами понимаете…
Итак, на первой полосе «Ч.т.» за 20 февраля значилось:
Полицейский из 18-горайона в понедельник поздно вечером был убит в Северном Лупе, столкнувшись с преступником, который вот уже с ноября терроризирует деловую часть города.
Дин Коновер, 34 лет, получил ножевое ранение во дворе дома по Мэдисон-авеню, 150 и скончался в больнице «Хэнротин». Близ места происшествия, согласно показаниям Малькольма Б. Деннисона, пастора францисканского собора Св. Сикста, имелись следы борьбы. В нескольких футах был обнаружен также труп предполагаемой жертвы того же убийцы, инвалида, около 30 лет, опознанного как Эйвен Шустек, без постоянного места жительства. Оба тела первым увидел Деннисон.
Предварительный анализ Фрэнка Бервида, который осмотрел первую жертву, показывает, что нанесенные ножевые ранения похожи на почерк зловещего серийного убийцы «Болеутолителя», объектами нападения которого являются бездомные в инвалидных колясках. Дальнейшие уточнения будут получены лишь после вскрытия.
Таким образом, число известных и предполагаемых жертв Болеутолителя выросло до четырнадцати.
«Это очень много, выходит за всякие привычные рамки, — заявил лейтенант Джексон Дейвс из отдела убийств полицейского управления. — Но я не удивлюсь, если убийство Шустека носит подражательный характер, а свободный от дежурства полицейский оказался в неудачное время в неудачном месте».
Полицейский Коновер имел четырнадцать благодарностей с момента начала своей службы в июле 1984 года.
Виктор Тремалис никогда не делал вырезки из газет, прежде всего потому, что мышечный спазм мог застичь его в момент, когда бы он пользовался ножницами. Вместо этого он разрывал и складывал страницы; так что эта страничка Трибюн была горизонтально разорвана снизу, а сверху он аккуратно согнул ее по краю заголовка. Он прикрепил заметку на стене комнаты Шустека, как раз напротив фотокопии рекламы комикса «Бэтмэн» 50-х годов, на которой Робин и Крестоносец в капюшоне обращались с просьбой о пожертвованиях на исследования полиомиелита.
Эйвена Шустека, Американской Мечты Чикаго, уже неделю не было среди живых, и лишь немногим были известны истинные обстоятельства его жизни и смерти; инвалидная коляска, в которой он ездил, вместе с бежевым одеялом были заперты в комнате с табличкой «ВЕЩЕСТВЕННЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА» в полицейском отделении.
Вполне возможно, что кресло Шустека оказалось рядом с креслом Майка Серфера, так что после смерти они вновь встретились.
Тремалис постепенно терял контроль над собой.
— Ты всегда думал, Эйвен, что мы сможем его остановить.
Голос звучал безжизненно и пусто. «Мы. Нам», — эти два слова прозвучали как шипение газа в трубе, дающей утечку.
Теперь остались только он и Рив. Даже тела Шустека здесь не осталось; после того, как вурдалаки из «Кук-Каунти» расправились с ним, обнаружилась какая-то тетя Ким, заплатившая за перевоз тела в Темп, штат Аризона.
Как же случилось, что Эйвен Шустек уже завершил свою миссию в Чикаго? И значит не наступит того момента в будущем, когда кто-нибудь, стоя на чикагском кладбище у края могилы, раскроет «тайну Американской Мечты».
Минуты шли, напоминая Тремалису, что он все еще остается частью похоронной процессии.