Алекс. В ту ночь твоей мамы не было, но он все равно тебя защитил. Неважно, кого он любил больше, он был готов отдать свою жизнь за вас обоих. Только не говори, что он бы выбрал смерть поболезненней только ради твоей мамы. Это полная чушь и ты это знаешь.
Колин. Ты всегда им восхищался. Будь он тут и у него были бы те же намерения, что и у меня, кого бы ты захотел спасти больше?
Алекс. Он был прекрасным человеком, с глубоким сердцем. Он бы забыл про себя и точно спас тебя снова. Уверен, каждая твоя подобная мысль заставляет его шевелиться в гробу от боли. (Пауза.) Наплевать мне на мое прозвище, мне главное тебя сохранить.
Колин. Почему?
Алекс. Не хочу, чтобы мне снились кошмары об этом дне и о тебе.
Колин. Ах ты ублюдок!
Колин лезет в драку.
Алекс. А что я не так сказал!?
Борются. Колин падает у края крыши. Встает.
Колин. Всего несколько нужных слов, Алекс! Достаточно было нескольких гребанных слов! Знаешь, кто тоже подбирает неуместные слова!? Та, кто предпочитает действие! Она засовывает свой язык мне в рот, будто он принадлежит ей! Может, без моего языка ей перестанет быть интересно!?
Высовывает язык и держит меж зубов. Бьет по подбородку кулаком и откусывает язык. Падает на колени от боли и кричит.
Алекс. Что!? Ты чего!?
Подбегает и тоже падает на колени.
Ты что наделал!? (Обнимает его.) Как же ты теперь будешь говорить!?
На его толстовку текут и слезы, и кровь Колина. Колин сказал что-то неразличимое и толкнул Алекса, а сам спрыгнул. Пауза.
Алекс. Каких слов!? Что мне нужно было сказать!? Абсурд! Хах… ха-ха-ха!
VIII
Комната отца и матери.
Альфред.
Лежит на кровати, прикрывая лицо руками.
Альфред. Как же на ней неудобно. (Убирает руки.) Что!?
Резко встает.
Что стало с комнатой? Странные пятна…
Находит зеркало. Вглядывается.
У меня кровь прямо на глазных яблоках… Она все перекрывает. Фу! Фу! Фу! (Трет глаза, снова смотрит в зеркало.) Не помогает!
Плачет. Кровь стекает вместе со слезами.
Ах! Нужно продолжать! Мысли об отце… это заставит меня заплакать. (Пауза.) Я убийца… Я стер его… Я забрал у мамы ее счастье. Он точно меня поругал в конце, уверен, он был мной огорчен… (Злится.) Но разве я тут виноват!? Почему он вообще был такой!? Это он отвратителен! Не я! Не мое глубокое сердце! Если бог его не спас, может… оно к лучшему? Что действительно его убило? Моя злость? Кара? Он сам? (Уставился на дверь.) Она точно думает, что это сделал я. Если я так думаю, то она и подавно.
Встает с кровати. Подходит к двери и смотрит через скважину в замке.
Что она делает? Наверное, плачет. Ее плачь превратится в гнев, и она сделает что-то серьезное. Позвонит в полицию, меня заберут отсюда и я потеряю все, что имел. А если она сама решит меня наказать? Не вытерпит и просто… Я слышу шаги. Они торопливые, она ходит из угла в угол и думает, что же со мной делать. Я будто готовлюсь к расстрелу.
Садится на пол.
Я забрал жизнь и теперь никак не могу повлиять на свою. Наверное, это настолько сильный толчок для меня, что остальное несущественно.
Пауза. Что-то упало за дверью.
Что!? Она упала!? Шагов больше не слышно. Нет, так даже хуже. (Стучит.) Мам!? Издай хоть звук! (Пауза.) Я ведь просто выполнил обещание, данное отцу… Я обречен быть наказан за это, сам себя не смогу, а значит, предстану перед Мамой и дам ей выбор… Если она придет.
Ходит по комнате в поисках чего-то интересного. Находит книгу. Садится на кровать и читает. Цитирует.
Спусковой крючок похож на полуприкрытое веко…
IX
Кухня.
Мама, Детектив, Полицейские.
Мама. Они скоро прибудут… Что же они сделают с моим сыном? Он ведь еще молод. Что я ему скажу? Блин, зачем я позвонила им!? (Бьет себя по лбу телефоном.) Глупая, глупая! Ну кто ему поверит!? Он же несет какую-то чушь! Только он скажет, что находится во сне и его сразу заберут лечить! Я не могу позволить им его отнять у меня!
Открывает холодильник. Достает газировку. Пьет.
Ну и дрянь!
Выбрасывает в мусорку. Достает молоко. Наливает в стакан и пьет.
Что за противный привкус!? (Выливает.) Так горько и солено, а глотать все сложнее с каждым разом. Во мне будто ничего нет и я пуста, но чувство тошноты не прекращается. Я знаю, я знаю, что он не виноват! Я вообще не знаю, кто тут виноват… Он говорил, что та ставка принесет нам огромные деньги, а я как дурочка повелась на его бредни. Триста двадцать семь и тридцать – средний доход со всеми потерями, я не понимала, как у него это получалось, но он знал, на что ставить. “Огромные деньги”, – ну как тут не замечтаться? Все, чего я так долго желала, находясь в одной постели с этим, приходящим по ночам, скулящим псом. Бессонные ночи напролет, где свои мечты можно было представить проще всего. Реальнее, чем во снах. Два его слова, а перед глазами уже стоял дом, который я так долго обустраивала для всех нас. “Конечно, дорогой, успехов тебе!”, – Успехов… (Падает на колени.) А потом забилась в шкаф от страха, только услышав его новое нытье!