Значится, что надо-то? Узнать у базарника, где можно отловить Рамазана. Хоть что-то же он должен знать. А не получится — есть более долгий путь. Турецкие куртки. Эх, найти бы еще пару надежных ребят!..
На плитке лежали в сковородке еще теплые куриные окорочка. Женька заглянул в холодильник: в стойке дверцы покоилась бутылка водки. Он рассмеялся:
Вечер выдался неважный: с холодным ветром и колючим дождем. Женька хотел было поймать частника, но потом решил ехать на троллейбусе: на всякий случай, пусть никто не знает, по какому адресу едет слишком уж приметный однорукий человек. А вдруг придется Томазу мылить шею и тот после этого решит обратиться в милицию? Это вряд ли, конечно, но предосторожность не помешает.
Полупустой троллейбус мчался на удивление быстро, недлинным оказался и путь от остановки до нужного дома. У второго подъезда стоял уже знакомый «Опель».
Дверь на одиннадцатом этаже открыла женщина с махровым полотенцем, накрученным на голову. От нее пахло шампунем: видно, она только что вышла из ванны.
— Я к Томазу, — сказал Женька, — поймав ее удивленный взгляд.
— А вы договаривались о встрече?
— Нет, я хотел сделать для него своим приходом приятный сюрприз.
Он бесцеремонно переступил порог, вытесняя хозяйку внутрь квартиры.
— Но Томазик в ванной, приходите через час…
— В ванной? Там и посетит его нежданная радость. Небось он меня уже заждался, поэтому я без стука, уж не обессудьте.
Женька быстро сориентировался в планировке, безошибочно прошел по коридору к нужной двери и рванул ее так, что выломалась и заболталась на согнувшемся шурупе внутренняя щеколда.
В ванной белыми сугробами высилась пена. Эти белые сугробы подступали вплотную к темной глыбе с такими же темными выпученными от удивления глазами. Глыба была головой Томаза.
— Слушай, — на полном серьезе спросил Зырянов. — Как же ты тут умещаешься?
— Томаз, — сказала женщина, опасливо косясь на странного посетителя. — Я ничего не пойму, кто это? Я его сюда не пускала, он сам вошел.
— Томаз это понял. — Женька уселся на стиральную машину, стоявшую у стены. — А теперь, женщина, дай нам поговорить.
Через десять минут я уйду.
— Томаз… — слезно заскулила вдова.
Тот, наконец, пришел в себя, вздохнул, и вода от вздоха взволновалась так, что чуть не выплеснулась на пол.
— Это… — Он опять вздохнул, теперь уже тише. — Это тот, который ищет Рамазана, я тебе говорил сегодня о нем. Пойди накрой стол.
— Только без спиртного, — попросил весело Женька.
— Может, ты выйдешь? Я оденусь.
— Может, и выйду. Когда услышу от тебя все, что надо. Вода, говорят, успокаивает, помогает сосредоточиться. Мне повторять вопрос?
Темная туша заколыхалась, приняла сидячее положение, отряхнула пену с лысины:
— Это глупо. Ты же не дурак, ты понимаешь, что я могу тебе сказать все, что угодно. Назову любой адрес, лишь бы ты убрался отсюда.
— Я не дурак, — согласился Женька. — Но тогда мы встретимся в третий раз, в последний… В последний, понимаешь?
Непонятный шум раздался у входной двери. Кажется, в квартиру зашли люди.
— Гостей ожидаешь? — спросил Зырянов.
Томаз покачал головой:
— Это хозяйка соседей пригласила. Моих коллег, между прочим. Я ей кое о чем говорил, и она сразу поняла. Ты ведь приметный.
— У вас на Кавказе женщин в мужские дела обычно не посвящают.
— На Кавказе я их и не посвящаю. — Торгаш уже успокоился, пришел в себя. — А тут без этого нельзя.
В проеме двери появляются два амбала со злыми дикими глазами. Женька мгновенно оценивает их. Одной левой тут не управиться, хоть она у него и боевая.
— Есть проблемы, Томаз?
Томаз нехорошо улыбается:
— Нас надо поменять с этим молодым безруким человеком. Я вылезу, а вы его опустите в ванну, можно не раздевая.
— В третий раз мы не встретимся, — говорит Женька.
— Не встретимся, — поддакивает торгаш и косится на халат, висящий в углу.
Двое злых и диких одновременно перешагивают порог ванной, но тут же замирают. Цепенеет и взгляд Томаза, теперь уже не на халате, а на руке Зырянова. Женька молниеносно выхватил из кармана гранату, вырвал зубами кольцо и все в той же удобной позе продолжал восседать на стиральной машине.