— Как в Карабахе тогда, что ли?
Макаров тут же пожалел, что сказал эту фразу. Но она сорвалась с языка непроизвольно.
Это произошло в самом начале карабахского конфликта, когда оба они были подполковниками, но уже заметно разнились по занимаемым должностям, потому один жил в палатке, поставленной наравне с другими за полем военного аэродрома в Гяндже, а другой — в гостинке.
«Ко мне тут из села одного жители приходили, из Чайкенда, боятся, что азербайджанцы на них не сегодня-завтра нападут, так ты выдели людей, офицера и человек десять, пусть поживут в Чайкенде для успокоения масс. Никакого нападения, конечно, не будет…»
«Боря, так дело не делается. Согласно тактике…»
«Да брось ты о тактике рассуждать, не в академии находишься. Тут же исключительная ситуация. Если боишься, то знай: я на себя всю ответственность беру. Тебе моего слова достаточно?»
Макаров отправил в Чайкенд капитана Судакова и десятерых солдат. В следующую же ночь офицер и трое воинов погибли в результате налета на село бандитов. У тех было до полусотни стволов, бэтээр, бээмпэшка…
Макарову подходил срок получения очередного звания, но вместо звезды ему объявили строгача. Могли и совсем уволить из войск, но, как он узнал позже, однокашник хоть и не взял на себя ответственность за происшедшее, однако на каком-то уровне все же замолвил за него слово. А позже, при встрече, даже извинился: «Ты из-за меня полковника не получил». Ему надо было бы о Судакове вспомнить, а не о звании, так тогда Макаров и сказал… На том разговоре закончилась их дружба.
У генерала сошлись в точку тонкие губы:
— Не хамите, товарищ полковник. Служить надоело? Выходите на пенсию, езжайте на море отдыхать…
— На Белое? Южные-то профукали.
— … А можете и пенсию не получить. Приказ вам не нравится? Выполните его, а потом обжалуйте в установленном порядке. Идеалом себя не считайте, если что, вам и старые грехи вспомнят. Ваши полеты, поездки с Рамазаном…
— А вот этим не грозите, Борис Романович, — подчеркнуто перешел на имя-отчество Макаров. — Меня уже достаточно попугали, разучился бояться. Тот же Рамазан обещал и голову снять, и семью порешить, а вы только пенсии лишаете. И за что? Я же не воевать отказываюсь, я отказываюсь гробить людей. У меня половина взводных пороха не нюхали, они вчера только лейтенантские звездочки на погоны нацепили, надо время, чтобы хоть чему-нибудь их обучить…
— До завтра у тебя время есть. Возвращайся к себе, по дороге обо всем подумай хорошенько и перезвони мне, будешь ли писать рапорт об увольнении. Что же пороха касается, то его как раз и нюхают в бою, а не в курилке.
Из Бамута возвращались той же дорогой. Макаров всех усадил внутрь машины, а сам сидел сверху на броне и курил.
Высунулась из люка голова старшего лейтенанта Зырянова:
— Товарищ полковник, вы бы спустились, «зеленка» сейчас пойдет.
— Поучи, поучи, — проворчал Макаров в ответ.
— «Чичики» к вечеру там часто засады устраивают. Зачем мишень из себя устраивать, товарищ полковник?
Женю Зырянова Макаров уважал, парень он и смелый, и грамотный. Но тут попался под горячую руку:
— Ты что это разговорился со мной, как на базаре? Бойцов инструктируй, а не командира. Я сам как-нибудь разберусь, что мне делать. Понял?
— Так точно, товарищ полковник.
Бэтээр на скорости вписался в поворот дороги, теперь он шел точно на заходящее кровавое солнце. Низко над землей в сторону Ассиновской прошли два вертолета. Слева от дороги красной ртутью блестела вода, залившая старую воронку. Справа уже окутывался в сумерки лесок. Колючая мошка волнами била в лицо.
Зырянов прав, подумал полковник, сейчас лучше бы укрыться за броней. Но после разговора с генералом на него навалились непонятные усталость и безразличие ко всему. Впрочем, не в одном генерале дело. Которую ночь кряду он уже не может по-человечески заснуть, лишь на минуты проваливается в беспамятство и тут же приходит в себя. Аппетит пропал. После тушенки уже нет привычной изжоги, но вряд ли к лучшему то, что желудок привыкает к дерьму. Почти полгода не видел жены. Последнее расставание с ней было не очень хорошим, нервным и скомканным было расставание. Да и понятно: женщине нужен муж, который всегда под боком. Особенно если нет детей, если не на кого больше переключить заботу и внимание.
Солнце слоилось в мареве, вытягивалось в эллипс. Мошка забивала глаза.
Но Макаров успел увидеть людей за стволами деревьев приблизившегося леса. Он смог бы в прыжке уйти в люк или распластаться за спасительным выступом брони, но вместо этого смотрел на показывающиеся стволы чужого оружия, на короткие огоньки, выплескивающиеся из них и, кажется, даже увидел тяжелые темные точки, летящие прямо на него. «Вот так-то», — подумал он.