— Я, Женя, специалист по мирному атому, а не по ядерным бомбам. Если тебе нужны консервы или хорошая выпивка… Да и такие даже вопросы решаются не по телефону, это понимать надо.
Женька разозлился:
— В другое время и в другом месте я бы тоже их не по телефону решал.
— Тогда бы у тебя таких вопросов не было, хотя бы потому, что стволов бы ты не искал.
— Да. Знал бы, что меня ждет, прихватил бы с собой и патроны, и пистолет.
Лаврентьев вздохнул и менторским тоном изрек:
— Кавалерийская шашка, конечно, хорошо, но к цели надо стараться идти цивилизованными путями. Москва — далеко не Чечня, тебе пока трудно к этому привыкнуть…
— Короче, — сказал Зырянов. — Помощи от вас мне можно не ждать?
— Нет. Но в аэропорт приезжай все же.
Зырянов повесил трубку и вышел из будки телефона-автомата.
Был полдень. По-осеннему белесое чистое небо, холодное солнце, студеный ветерок. Рядом продавали горячие пирожки. Женька вспомнил, что не ел уже сутки. За лотком стоял краснощекий улыбающийся парень лет двадцати в голубом халате продавца. Он услужливо склонил голову, открыл дымящийся бачок и спросил:
— Вам сколько, молодой человек?
Женька совершенно некстати вспомнил почему-то Славку Коробейника, вот такого же крупного, только не рыхлого, не в таком идиотском халате. Славку зарыли где-то там, под Бамутом.
— Сколько пирожков вам, молодой человек?
— Да пошел ты на хрен! — ответил Женька и еле поборол желание двинуть продавца в ухо. — Хорошо устроился, да? По здоровью в армию не попал? Там пацаны гибнут…
Парень капризно сжал толстые губы:
— А что, вы были бы счастливы, если бы и я с ними там погиб, да?
— Лучше заткнись! — Женька почувствовал, что может не сдержаться, резко повернулся, пошел по тротуару, но про себя решил: «Если только вякнет…»
Но продавец проявил благоразумие и промолчал.
А Женька шел скорым шагом, пока не наткнулся на магазин «Охотник». Он располагался в подвальном помещении, был тесен, но богат на ассортимент товаров. «Тулки», «ижевки», одностволки, «вертикалки», «винты»… Правда, свободно ружья не продавались, но Женька решил, что это не проблема, если есть деньги. А деньги у него еще были. Проблема была в другом: как с такой длинноствольной дурой идти по Москве, караулить Рамазана у гостиницы? Обрез из той же «ижевки» смонастырить? А где и чем пилить металл? И как это, если у тебя одна рука? Надо было прихватить с войны…
Продавец до странности внимательно посмотрел на него. Женька поймал себя на том, что мыслит вслух.
— Тебе плохо? — спросил продавец. — Лицо у тебя горит. Температура, да?
— Наверное.
Женька пошел к выходу и машинально тронул ладонью лоб. Ничего не почувствовал, но усмехнулся про себя: естественно, только в горячке и можно додуматься до того, чтобы посреди Москвы охотиться с обрезом на человека, которого ни разу не видел. Это — не Танги или Аллерой, здесь враг с зеленой повязкой на голове ходить не будет. А Зырянова никто не пустит в «Россию», никто не санкционирует досмотр номеров. Так на кой же хрен обрез? Сидеть с ним у входа в гостинку и ждать типа, который появится в сопровождении старых знакомых — Шунта и Бориса? Но в «России», наверное, несколько входов и выходов, а с Рамазаном могут приехать и два, и три человека. В кого стрелять? «Мухи» мало, а то — «ижевка».
Он повернул на бульвар, сел на свободную скамейку. Рядом работали метлами женщины: сдирали с асфальта листву. Она лежала здесь толстым слоем, снизу уже темная, подгнившая.
— Пересели бы, — попросила одна из уборщиц, опасливо косясь на правый рукав куртки.
Женщина была в оранжевой фуфайке и такого же цвета брюках. К некрасивому лицу такой костюм почти шел.
— Чего вы боитесь? — спросил Зырянов. — Вы ведь боитесь меня, да?
— А чего бояться? — Женщина оперлась на метлу. — Руку твою жалко. Молодой такой и вроде не бандит с виду.
Женьке стало весело:
— А вы бандитов часто видели? У них рога растут?
— У них морды довольные. — Она подошла чуть ближе. — Тебе бутерброд дать? Ты с Чечни, наверное?
— Оттуда.
— Теперь чечены, говорят, в Москву отрядами прибывают, будут тут чего-то взрывать, поджигать. Это правда?
Женька поежился, его знобило. Он вспомнил фотографию Тамары Алексеевны Макаровой и не знал, что ответить женщине. Сказать, что чечены уже здесь, и пусть она идет с метлой в аэропорт и там встречает их? Он болезненно улыбнулся. Что-то с головой. Не то чтоб она болела, но сразу сброд мыслей шастает по мозгам, не фильтруется. Понятно, отчего это. Конечно, ему надо было отлежаться после драки у Шунта, но нету же времени! Командир стал слабаком, никак не очухается от ран, а убийца его жены завтра прилетает в Москву, возможно, не надолго, и нельзя отпустить его отсюда просто так…