Рамазан недоуменно вскинул голову:
— Это ты к чему?
— К тому. — Новая затяжка, и от сигареты остался только фильтр. — Там списки наших убитых публиковали. Твои деньги в красных пятнах? Нет крови моих ребят на твоих деньгах?
— Ну, знаешь, — Рамазан нервно хохотнул, — если так рассуждать, то тебе многих судить придется.
Кавказец посмотрел через плечо на дорогу, где его ждала машина с водителем:
— Ставим точку. Я не трогаю Лаврентьева, вы оставляете в покое Каширина. Так?
— Каширин никому не скажет, что ты наживался на войне и наживаешься еще.
Рамазан больше не проронил ни слова, широко зашагал к трассе. Водитель вышел и открыл ему дверцу.
Макаров направился в глубь проспекта, в сторону Москвы-реки, где в такую погоду не было ни одной живой души и лишь молчаливые чайки проносились в сторону Кожуховского залива.
— Ты все слышал?
Водитель убрал телескопическую антенну в коробочку чуть больше сигаретной:
— Да.
— И как тебе наш разговор?
— Не знаю, Рамазан. Держится Макаров, конечно, независимо, но почему бы и не допустить, что блефует? Я же проверял по своим каналам: у него нет контактов… ну буквально ни с кем!
Тот махнул рукой:
— Так вы работаете! Омоновцы навели шорох на рынке только для того, чтобы узнать, когда, каким рейсом я прилетаю.
— Да, эта операция не была запланирована, до сих пор не ясно, кто дал такой приказ.
— А кто ворвался к Шунту, ясно? Там уже не менты работали, а те, кто хотел бы себя выдать за них. Да менты бы не сунулись… Вот и доказывай после этого, что нет у Макарова контактов ни с МВД, ни с какой-то бандитской группировкой.
— Рамазан, но ты же не думаешь, что мы напрасно едим твой хлеб? Дай еще немного времени…
— Где я вам его возьму, это время? Вопрос, буду ли я на коне, решается сейчас, и, если не решится в мою пользу… На паперть пойдете деньги просить — ни копейки не заплачу, слово даю! Разве я много прошу? Узнать, через кого Макаров может передать на меня информацию.
— Но ты же пять минут назад говорил, что эта информация не страшна для тебя.
— Ему я иного и не мог сказать. Но посуди сам: если оппозиция зацепится за тот же Карабах и начнет копать…
— Дело может кончиться отставкой, да?
Рамазан с усмешкой взглянул на водителя:
— Отставка? Милый, я бы и сейчас уже ушел в отставку, средства на хлеб есть, да обстоятельства не пускают. Если под меня начать копать, то в первую очередь станет страшно даже не мне, а тем, о ком я могу кое-что сказать. Меня просто уберут, вот и все. За то, что я был в юности немного болтлив. — Рамазан посмотрел в сторону уходящего Макарова.
— А зачем же ты ему открылся?
— А как бы я решил свои вопросы? Но дело в другом. В нелепой случайности дело. Если бы у него не погибла жена и если бы он не заподозрил меня, наши пути просто никогда бы не пересеклись. Теперь же…
Немного помолчали, и водитель озвучил мысль, которую недосказал кавказец:
— Теперь он может шантажировать тебя до скончания веков, так?
— И чем выше я буду подниматься, тем он будет опасней. Я знаю такую породу: они воюют до конца.
— Мертвые не воюют, шеф.
Рамазан опять взглянул в сторону, куда ушел полковник, но уже не увидел его. Видно, он спустился с обрывчика к воде.
— Я поехал, — сказал Рамазан. Взглянул на часы. — Сейчас шестнадцать, в семнадцать у меня встреча. Так что ты не спеши.
— Да на тебя бы никто и не подумал. — Водитель вытащил пистолет, стал накручивать глушитель. — Мне после всего этого позвонить?
— Нет. Ни звонить, ни приходить, ни напоминать о себе через кого бы то ни было. Если все-таки у Макарова есть контакты, то намечается опасная игра, и я ее очень хочу выиграть.
— Вопросов нет, шеф. И у меня, как ты понимаешь, та же кровная заинтересованность.
Водитель вышел из машины, мягко, по-кошачьему, ступая, пошел по бетонным плитам.
Рамазан сел за руль. Прежде чем тронуться, сказал тихо самому себе:
— Не та же. Ты деньги у другого хозяина найдешь, а где мне другую жизнь взять?
Он рванул с места и продолжал думать, правильно ли поступает. Как ни крути, правильно. Демонстрация силы не помешает. Если Макаров и завязан с какими-то серьезными структурами, пытающимися навредить ему, Рамазану, то теперь пусть эти структуры задумаются, стоит ли игра свеч. Все, конечно, упирается в огромные деньги на Чечню и в нефтепровод. Все хотят иметь кусок при разделе пирога. И Рамазан своего не отдаст. Но на полюбовное соглашение может пойти.
Человек, отправившийся вслед за Макаровым, был если не профессионалом, то во всяком случае неплохим специалистом. Жертву свою он увидел издали и до поры до времени решил не форсировать событий и не идти на сближение. Ну гуляет себе человек берегом реки — и пусть гуляет. Тем более что идет безлюдным маршрутом, углубляясь все дальше от шоссе, жилых застроек. Рамазан тоже просил выждать некоторое время, так что…