Док немного помолчал и вышел. Бред. Наговорил всякого, чтобы испугать. Не на того напал! Дело оказалось в подмышке. Прихватив с собой чёрный кофе, он направился к машине, насвистывая методичную мелодию. Лёгкий расспрос одинокого мужчины. Кто там?
— Так, тебя звать Петром, — Док курил сигарету в салоне и читал подробности. Пепел с трудом держался, чтобы не свалиться на большой живот. Подстраховка или соблазн? — Что-то родственников маловато. Почти никого нет. Только бывшая жена Светлана. Что ж, Светлана. Пришло время вспомнить старое.
Машина завелась со второго раза и рывком сдвинулась с места. Докуренная сигарета исчезла в открытом окне. Прохладные сиденья и небольшой пар в салоне навевал воспоминания с прошлой зимы. Они ехали на дело обычного наркомана, который встал на такой путь из-за плохих людей. Столкнулись в переулке, напичкали, отжали деньги. В кармане остался пакетик с порошком. Вот и пошёл бедный по неправильной дорожке, оставшись ни с чем. Он плакал, когда к нему приехали полицейские. Кто-то убил его сестру, обвинения легли на наркомана. Но он был хорошим парнем, был согласен на реабилитацию. Только повесился на следующий день. Именно Док вернулся обратно и прочитал записку, после которой ещё долго плакал по ночам — ранимый человек. Там было что-то наподобие: «Я знаю, что я наркоман. Башка не соображает, мысли путаются. У меня галлюцинации тоже бывают. Но я бы никогда не убил сестрёнку. Она для меня единственный родной человек. Я любил её. Я копил на дозах, страдал жутко, лихорадил, привязывал себя к батарее. Она очень хотела новый телефон. Её прошлый совсем состарился, работал через раз. Мне так жаль. Прости меня, Сонечка. Я почти накопил, но больше никогда не смогу подарить тебе новый телефон. Мы встретимся снова. Только я буду без подарка. Надеюсь, ты не будешь сильно расстроена.» Док сжал руль и тяжело выдохнул. Тяжесть на сердце снова вернулась. Почему жизнь так жестока? Много людей страдает напрасно. Пускай кто-то умирает, кто-то рождается. Неужели нельзя сделать смерть мягче? Слёзы не должны обжигать щёки.
— А ведь вы никогда не встретитесь, — шёпотом заговорил мужчина. — Самоубийц туда не пропустят…
Пальцы включили радио. Нужно отвлечься. Сейчас другое время, другое место. Плохо мешать мысли. От этого и работа лучше не станет. Может, всё-таки стоило выбрать другую профессию? Вот только зла от этого меньше не станет. Возможно, кто-то ждёт именно его помощи. Нельзя останавливаться на середине пути. Машина припарковалась в закрытом переулке. Через решётку никто не умеет просачиваться, значит никому не помешает. Поправив форму, мужчина надел ещё зимнюю шапку и пошёл в сторону дома. Документы из кармана оказались в руке, чтобы не мешкать и не пугать незнакомку. Прохожие косые взгляды впивались в спину. Ничего, обыденное дело. Все сразу становятся законопослушными гражданами, отчего даже смешно. Актёры без актёрского диплома. Кулак постучался в дверь. Глухие тяжёлые удары были сердцу привычнее, чем громкий быстрый стук. Дверь открылась. На пороге появилась женщина лет за тридцать или даже сорок. Документы в руке поднялись на уровень глаз.
— Здравствуйте, вас беспокоит следователь Следственного комитета Ронин Док Павлович. Я пришёл задать пару вопросов насчёт вашего бывшего мужа Смирнова Петра Яковлевича. Как давно вы с ним общались?
— Здравствуйте, — женщина растеряно посмотрела на документы, вскоре исчезнувшие во внутреннем кармане куртки. — Знаете, мы давно с ним не общаемся. И меня не интересует то, что он натворил. Совсем видимо слетел с катушек, до полицейских дошёл. Вот и пусть гниёт за решёткой.
— Нет-нет, вы не так поняли, — Док тоже не понимал такой открытой ненависти. Тем более, подобные обвинения можно легко приплести к делу, если захочется. — Пётр Яковлевич ничего незаконного не совершал. Его сбила машина, и сейчас он находится в больнице, возможно в тяжёлом состоянии. Нам необходимо разобраться, была это случайность, либо запланированное покушение. Допрос свидетелей, особенно ближайших родственников, необходим для продолжения дела.
Артур шёл из своей комнаты на кухню, как услышал мужской голос у двери. Он спрятался и стал подслушивать. Колени стали подкашиваться от шока. Сбила машина? Петра? В тяжёлом состоянии? Во рту внезапно стало сухо, а перед глазами всё начало расплываться. Парнишка держался за стенку.
— Пф, ещё лучше. Я ничего не знаю. Раз сбили, значит заслужил, — внезапная ненависть к бывшему супругу обострилась. Её любимый человек погиб в аварии. Виновник со своим ядовитым языком получил, наконец, по заслугам. Пускай умирает в одиночестве.
— Почему вы так говорите? Это не моё дело, но вы буквально отказываетесь помогать следствию в расследовании преступления?
— Да. До свидания.
— Нет!!! — к ним резко подбежал напуганный Зимин. Он переживал, что не успеет оказаться здесь прежде, чем полицейский бы ушёл. — Где он лежит? Какая больница?
Док растерялся и рассказал, осматривая подбежавшего.
— А кем вы ему приходитесь? И как вас зовут?
— Ты никуда не пойдёшь! — завопила Светлана, схватив того за руку. — Ему давно пора умереть, и он должен загнуться, как псина, в одиночестве!
— Отпусти меня! — закричал Зимин в ответ. — Он мой отец! Настоящий отец! Я люблю его, а он любит меня! Иди и плачь в свой фартук! Хватит лезть ко мне! Если он умрёт, я никогда не прощу тебя!
Артур вырвался и выбежал на улицу в домашней одежде и носках, всхлипывая и растирая по щекам обжигающие слёзы. Ему хотелось беспомощно упасть и плакать, но перед этим надо добраться до больницы. Следователь остановил женщину в проёме двери, слегка нахмурившись.
— Светлана Прокопьевна, оставайтесь дома и не покидайте город. Вы находитесь в подозрении, и если попытаетесь спрятаться, вас коснётся уже уголовная ответственность, и ждать вы будете в другом месте. Вашего сына допросят в участке.
Док подошёл к парнишке и снял с себя курточку, накидывая на него. Серьёзное выражение лица смягчилось, появилось сожаление и сострадание. Ни о какой строгости речь не шла.
— Ты в порядке, парень? Может пойдёшь оденешься? — было понятно, что официальность здесь неуместна. Некрасиво для следователя при исполнении, но по человечески. Ответом стало мотание головой в разные стороны. Мужчина неуверенно положил руку на плечо парнишки. — Пойдём в машину. Хочешь довезу до больницы? Я и сам там ещё не был, не могу ничем утешить. Давай вместе надеяться только на хорошее? Уверен, твой папа быстро поправится.
Артур посмотрел влажными глазами на полного человека и закивал, стараясь сдержать слёзы, чтобы было чем поплакать ещё при виде Петра. Такой добрый, хотя большой и в форме. Они подошли к машине. Ронин открыл заднюю дверь и сел за руль, пристёгиваясь и настраивая зеркало, чтобы видеть парня. Радио снова включилось. Пускай пассажир отвлечётся и успокоится. Самому тошно. Мысли невольно касались напарника. Такой серьёзный дядька, но такой одинокий. Грустно приходить в пустую и холодную квартиру. Однако он всё равно заботится о нём. Несмотря на внешность и фигуру. Генри однажды пошёл против правил, подрался с каким-то сотрудником на задании, когда тот стал настраивать всех против Дока, мол от пышных форм нет ничего, кроме бесполезности. Мужчина ещё никогда не видел своего напарника настолько злым. Обычно тот придерживается нейтральности. После драки пришлось просить вышестоящих о помиловании. Меркантильные люди с широкими карманами для взяток. Ронин расстроился на задании, но после происшествия была только тревога и радость. Тогда он и услышал то, что так долго хотел: «Мы не просто напарники, Док. Мы друзья. Ты можешь положиться на меня. Вес — вторичность. Ты светлая душа. И мне есть чему учиться благодаря тебе.» Мужчина выдохнул и улыбнулся. Поднял глаза к зеркалу. Зимин долго пялился, а от встретившихся взглядов сразу же отвернулся. Редко ему встречаются такие хорошие люди. Наверное, всё-таки район не тот.