— Артур!
В комнату зашла Светлана. Перепугавшись, Зимин скинул все вещи на столе на рисунок, повернувшись к вторгшемуся. Родитель выглядел нарядно, что не могло не вызывать подозрений.
— К нам придут гости, оденься празднично. Там будет твоя сверстница. Красивая такая, молоденькая. Тебе давно уже пора жениться на ком-нибудь. Завести семью, деток.
— Что? — он принял, как шутку. Минутное осознание повергло в шок. Артур впервые разозлился на мать.
— Что-что, невестка твоя приедет. Приберись в комнате, уединитесь тут, — Светлана улыбнулась и ушла, поправляя волосы. В её голове всё выглядело хорошо: сын пойдёт по её стопам, сразу же найдёт любовь всей жизни, и никакой Пётр больше ничего не испортит, все будут живы. Парнишка сжал руки. Ни с какой невесткой знакомиться и даже видеться он не собирался. Плевать, что подумает и скажет родитель. Здесь и дураку понятно: она хочет избавиться от директора, словно от пятна на ковре. Так легко и беспечно. Некрасивый поступок.
— Я никогда не предам его.
Смирнов бы удивился такой уверенности. Зимин в спешке и в тревожности дорисовал, убрал в файл и спрятал под кроватью. Пыль работу обойдёт. Осталось решить вопрос с незваными гостями. Прогулка? Хорошая идея. Свежий воздух всегда полезен. Парнишка ехидно улыбнулся и переоделся в уличную одежду; оставил записку с просьбой не беспокоить и прогнать гостей из дома; поставил телефон на беззвучный режим и прихватил немного денег: прогулка предстоит долгой. Слинял смельчак через окно, хорошенько закрыв после выхода. Побег свершился удачно. Никто пойман не был. Самое время пройтись по магазинам и проесть часы в каком-нибудь кафе. «Как там Петра?»
Прохор сделал всё, что планировал. Даже помылся. Мокрые волосы делали его внешность интересней (возможно из-за редкости их встречи с шампунем). Он спокойно лежал на кровати в спальне и тыкал в дисплей телефона, как внезапно послышался стук в дверь. Тук-тук. Тук-тук? Тук-тук! Настойчивость заставила отвлечься и подняться с кровати. Небольшая тревожность тоже проснулась. Что за музыкант колотится?
— Кто там?
Мужчина подошёл к двери. Тишина. ТУК-ТУК. Аксёнов дёрнулся в сторону и нахмурился. Его точно разыгрывают. Разозлившись неудачной шутке, он быстро открыл замки и распахнул дверь. Дуло пистолета с глушителем уткнулось ему в лоб. От неожиданности дыхание спёрло, а в горле застрял непреодолимый ком. Незнакомец с оружием был в маске и солнечных очках.
— Тебе пришло письмо. И добавка, цитирую: «Сломай ему нос, чтобы не скучал».
Прохор не успел сообразить, как конверт плавно и быстро пролетел по полу, после чего ему в лицо так же быстро прилетел кулак в перчатке. Мужчина свалился на колени и заорал, схватившись за нос. Незнакомец постоял ещё мгновение и ушёл. Дверь оставалась открытой. Ничего не понимая, Аксёнов с трудом встал и закрылся обратно, убегая в ванную. По раковине стекали капли крови. Пол тоже придётся мыть.
— Агх, сволочь… чё за бред вообще? Кто это был? Письмо…
Как только кровь остановилась, боль утихла, хозяин дома вернулся к конверту и отнёс его в спальню. Читать или не стоит? Может там порча? Хер с ним, от этого нос пострадал. Нужно узнать хотя бы за что. Пальцы стали неуверенно двигаться. Спустя пару махинаций согнутый листок вывалился наружу. Мужчина собрался с силами и развернул его. В глазах стало темнеть от первых строчек.
«Если ты читаешь это, значит всё ещё жив, щенок. Помнишь своего отца? А жаль. Видимо, мало бил. Хотя, с другой стороны, это даже прекрасно. Надеюсь, ты жил и страдал всё это время, а не беззаботно радовался жизни! Я вспомнил о тебе случайно. Тут есть заключённый, зовут Зак. Он заговорил про сына. Про его таланты, внешность, ум. Вот там действительно сын. Хороший наследник. А что взять с тебя? Женственный, никчёмный, слабый. Ты мог лишь раздвигать ноги и работать ртом. Только таким и смог похвастаться Заку, он посмеялся. Обслужил бы ещё одного? Хотя кому ты нужен. Собрал ведь весь город, шлюха. Только под моим присмотром оставался чистым, а сейчас уже не отмыть от кучи мерзкой грязи. Собственно, для чего же я пишу? После неприятных воспоминаний о тебе, меня посетили и хорошие мысли, можешь не переживать. Ты ведь живёшь в моём доме. Он всё ещё прописан на меня. И будет. Даже не оправдывайся, что не живёшь там. Моё нутро чувствует. Да и ребята рассказали. К утру тебя быть там не должно. Видел мужчину, доставившего письмо? Теперь в моём доме будут жить другие люди. Если не уйдёшь, даже не знаю, что с тобой сделают. Можешь стать их подстилкой, мне всё равно. Думаю, ребята позабавятся на славу. Покажешь им все свои таланты. Прощай, Прохор. Я буду думать о твоей псовой смерти в сперме или в собственной моче. Твой жалкий вид всегда поднимал мне настроение, а такая картина оставит хорошее воспоминание надолго».
Аксёнов прокусил губу до крови, ощущая влажные глаза. Горло болело, хотелось плакать, но шок и усталость не позволяли. Смешанные эмоции, ноющее сердце. Разве можно просто взять и выставить из дома? Остаться? Наплевать на жизнь и стать секс-рабом, если его вообще не убьют. Дрожащие руки трясли несчастную бумажку. Он с трудом сжал её в кулак, скалясь от боли. Разве так пишут после долгих лет тишины? Кидая дротики в слабые места. Снова утыкая лицом в дерьмо, при этом приспуская штаны… Прохор резко вскочил, замотав головой. Нет. Нет, это не должно повторяться и как-то продолжаться. Теперь у него будут родители, и они сделают его счастливым. Приютят ли? Придётся жить под их дверью. Собаке собачья смерть? Тогда стоит идти. «Если я умру от холода или голода, я хочу быть счастлив в этот момент. Хотя бы немного». Бумажка молча лежала рядом с ножкой кровати. Хозяин уже бывшего дома сложил пару вещей в пакет, оделся потеплее и вышел в спешке. Ему не хотелось оставаться дольше даже на секунду от тревожности и паранойи. Утром — понятие растяжимое. До скольки работает больница? Прохор часто спотыкался, не чувствуя тело. Всё казалось ненастоящим. Плохой сон? Плохая жизнь. Когда мужчина врезался в столб, ему пришлось достать телефон и светить. Нос снова ныл. Так можно и не дойти. Вечером быстро стемнело. Мозг до сих пор не соображал. Цифры расплывались в голове и превращались в кашу, которую отвратно есть по утрам. Рука коснулась долгожданной ручки. Однако дверь не открывалась. Тяжёлый вздох. Глаза поднялись на расписание и опустились на дисплей телефона. Действительно, цифры разные. На мобильном устройстве они были больше. Мужчина осмотрелся и подошёл к ближайшей лавочке, положив на неё пакет, а затем укладываясь и сам. Мало кто решится украсть что-то из-под тебя. Единственная мысль перед сном. И затем только мрак. Никаких сновидений нет. Холод хотел приложить руку к интересному и бесстрашному человеку. Так крепко спит и не обращает ни на что внимания. Наверное, он устал. Пускай спит. Закат сменился рассветом. Лучи широкими объятьями покрывали землю. Просыпались животные, на улицу выходили сонные людишки. Аксёнова разбудил дворник.
— Чувак, всё совсем плохо? Тут больничка рядом. Хочешь сигарету?
Мужчина сел и протёр глаза. Как брошенная дворняжка. Но он не дома. Это главное. Непреодолимая усталость и грусть хотели уложить обратно, из-за чего пришлось встать. Ноги чуть дрогнули.
— Бывало и лучше, — рука похлопала по чужому плечу. Взгляд снова поднялся в сторону больницы, и тело направилось туда. При себе был лишь пакет. Действительно не украли. Дворник помотал головой и продолжил работу.
Ноги шваркали по полу внутри здания. Опустошение и апатия. Желание уткнуться в грудь доброго отца и быть в безопасности. А вот и палата. На этот раз сомнений не было. Дверь открылась сразу же. Прохор прошёл внутрь и никого не увидел. Тяжесть усилилась. В одиночной комнате была заправлена кровать, тумбочка стояла пустой и открытой. Даже воздух казался чище последней встречи. Одинокие слёзы потекли по щекам. Это конец? Мужчина прошёл к кровати и свалился перед ней на колени. Ему приснился прекрасный сон? Или его снова бросили? Большая часть тела легла на мягкую поверхность. Спать не хотелось. Однако и сил не было, чтобы подняться. Всё так несправедливо и бессмысленно. Всю жизнь стараться ради чего-то, выкручиваться, пресмыкаться. Агрессия кажется такой же никчёмной, как и он сейчас. «Я так ненавижу себя… больше, чем кого-либо…» Прохор сидел долго. Руки несколько раз затекли, спина тихо ныла. В палату вошла медсестра. Она шокировалась незваному гостю, отложив в сторону новую простынь и наволочку.