Грацильность скелета, сохранение поперечных тяжей во многих трубчатых костях (рис. 123), следы сегментарного строения в грудине (рис. 122, Б, В), аналогичные изменения в крестце (рис. 122, А), инфантильный индекс турецкого седла свидетельствуют о своеобразных особенностях эндокринного аппарата Андрея Боголюбского. У него несомненно наблюдались отчетливые признаки конституционального гипертиреоидизма в сочетании со вторичным субгенитализмом (против первичного субгенитализма говорит отсутствие евнухоидных соотношений в телосложении). Нет данных (со стороны скелета), позволяющих считать, что у Боголюбского была базедова болезнь. Однако в силу специфичности эндокринной формулы реакции Боголюбского были своеобразно окрашены; они были как у людей со слабо выраженным базедовизмом. Легкая возбудимость, живая фантазия, в то же время быстрая раздражимость и бурные реакции даже на незначительные раздражения — таким он был в течение всей жизни. Несколько убегающий назад лоб сообщал его в общем грацильной конституции некоторую жесткость, а во время многочисленных вспышек (если учесть эффект сверкающих белков) создавалось впечатление даже свирепости.
Приобретенные патологические изменения в шейном отделе позвоночника и врожденное срастание между II и III шейными позвонками (рис. 121, В) обусловливали значительное ограничение подвижности соответствующего отдела позвоночника, резко усилившееся в старости. Андрей Боголюбский почти не сгибал шеи. Окружение могло воспринимать эту особенность его осанки как проявление непреклонности и, быть может, надменности и горделивой самоуверенности.
Столкновений и сражений этот импульсивный человек, очевидно, не избегал, о чем свидетельствует ряд старых травматических изменений в скелете обеих верхних конечностей.
Таким представляется Андрей Боголюбский на основании рентгеноантропологического исследования его скелета. В какой мере установленные нами данные соответствуют тому, что сообщают нам историки и летописцы?
Отдельные факты, сообщаемые разными летописцами, неодинаково освещающими личность Боголюбского, могли все же соответствовать действительности. Они представляют для нас интерес как некоторая проверка точности наших рентгеноантропологических реконструкций.[153]
В молодости Андрей Боголюбский «выдавался необыкновенной храбростью, любил начинать битву впереди полков, заноситься на ретивом коне в середину вражьего войска, пренебрегать опасностями» (С. М. Соловьев). «Андрей в пылу битвы часто увлекался сечей и подвергал себя большим опасностям, пьянел от бурной схватки» (Н. Рожков). Эти данные вполне соответствуют отмеченной нами импульсивности Боголюбского. Старые (зажившие) ранения в скелете обеих верхних конечностей могут свидетельствовать о его боевых заслугах.
«Умен был князь во всех делах и доблестях, но погубил смысл свой невоздержанием». «Андрей исполнился высокоумия». «Распалившись гневом, говорил он дерзкие слова» (С. М. Соловьев). Эта характеристика достаточно точна. Импульсивность, вспыльчивость и несдержанность человека с базедовизмом нередко выходят за пределы допустимого. Легко можно представить, во что это выливалось в условиях того времени, в особенности, если учесть неограниченную власть великого князя. В Никоновской летописи чрезвычайно красочно описываются взаимоотношения между Андреем и его окружением: «Ненавидяху князя Андрея своего суще домашний, и льстивно и лукавно глаголаху к нему. И тако совраждоваше и соссориша его с братьею и с передними мужи отца его, и тако изгна братью свою. Еще же и передних мужей отца своего овех изгна, овех же в темницы затвори и быть брань люта в Ростовской и Суздальской земле».
Повелительным тоном говорил Андрей даже с князьями, тем более с окружавшими его боярами. Впечатление непреклонности, повелительности и высокомерия, как мы уже указывали, усиливалось благодаря тому, что Андрей в силу патологического процесса и врожденной аномалии шейных позвонков почти не сгибал шеи.
Предлог к возмущению недовольные бояре могли найти легко. Этим предлогом послужила казнь Кучковича, одного из ближайших родственников жены Андрея Боголюбского. «Нынче казнил он Кучковича, а завтра казнит и нас; так помыслим об этом князе», — решила окружавшая его группа бояр, терроризованная строгостью и жестокостью вспыльчивого князя.
153
Н. Рожков. Русская история, тт. I и II. Изд. «Книга», Л., 1930; С. М. Соловьев. История России, кн. 1. СПб., 1874; летопись по Ипатьевскому списку, изд. Археограф, комиссии, СПб., 1871, стр. 394 и сл.; Поли. собр. русск. летописей, изд. Археол. комиссии, т. 9; Летописный сборник, именуемый патриаршею, или Никоновской, летописью, СПб., 1862, стр. 49 и сл.; БСЭ, т. 2, 1950, стр. 433.