– Ладно, – согласился побратим.
Ваня подошел поближе, и с тревогой посмотрел на нас – не задумали ли старые хрычи какой-нибудь новой пакости, не опорочат ли еще чей-нибудь светлый лик.
– Наш друг вернулся! – радостно оповестил Богуслав присутствующих.
Присутствовали я, официант и сомнительного вида мужичонка за пустым соседним столиком, мявший в трясущихся руках затрапезного вида шапчонку. Иван от удивления аж оглянулся, не крадется ли кто за ним.
Потом расценил это как новую боярскую издевку, плюхнулся на стул и нагло заявил:
– Мне на твои речи наплевать! Христос Бог, и в это надо просто верить! А всякие рассуждения тут неуместны! И мастер подтверждает, что Христос был, а про Индию это все выдумки!
Я мысленно поаплодировал молодцу – очень верная позиция для 11 века. А Слава уже начал хитрить.
– Ты, Ваня…
– Кому Ваня, а для кого Иван!
– Конечно, конечно, – тут же отказался от своего слишком вольного обращения Богуслав. – Ты, Иван, немножко рановато ушел. Я только собирался тебе сообщить, что ты достойно выдержал испытание, а тут фр-р-р, и тебя нету. Мы и остались обсуждать, где тебя теперь разыскивать, чтобы все объяснить.
– Что, и мастер в этом участвовал? – недобро сдвинул брови Иван.
Я сотворил условный знак.
– Что ты, – тут же поправился Богуслав. – Володя меня за это осудил! Сказал: парень истинно верующий, а ты тут с какими-то глупыми проверками к нему пристаешь!
Мы с Иваном вздохнули с облегчением: честное имя мастера было восстановлено!
– А что же это были за выдумки?
– Надеюсь ты думал о том, – вкрадчиво стал говорить боярин, -что мы скоро покинем православную и дружественную нам Болгарию и будем ехать по католическим странам?
– Мастер? – вопросительно обратился ко мне Иван.
– Да, Ваня, – подтвердил я, – и не по одной. Сразу за православной Сербией начнется католическая Хорватия, за ней такая же Словения, а там маркграфство Австрия, где другой религии уж и не помнят, плавно перейдет в очень близкую ей Германию. И в конце концов мы к цели нашего путешествия будем ехать по Франции, а она исконно католическая страна.
– И что с того? – набычился Иван. – И они, и мы в Христа верим, так какая между нами разница?
– Раньше ее и не было, – подтвердил Богуслав. – Только вот около сорока лет назад пошел между нашими церквями раскол.
– И что? – не разобрался в сути вопроса Ваня.
– А то, что только наша православная вера в этом мире истинная, а все остальное – происки Сатаны!
– Как же так? – удивился паренек, – а католики что же, не люди?
– Ты еще перейди в иудейскую веру или прими мусульманство, – брезгливо поморщился Богуслав. – Всегда можно сказать, что Бог у нас у всех один, и какая разница, как ему молиться. А потом предать своих товарищей и перебежать, ну скажем к половцам, дескать и они, и мы люди, по одной земле ходим, зачем же нам делиться?
Начинался раскол наших церквей вроде бы с мелочей. Наши священники в пост дозволяют одно, а их совсем другое. Казалось бы мелочь? Да, мелочь. А продумали это дело наши митрополиты и епископы, и поняли, что вся суть нашего ограничения в еде от этого рушится! Мы пытаемся проторить дорожку к Божьей милости и мудрости, а католики веселят Сатану и затягивают мириады своих прихожан в геенну огненную!
– Но у нас крест же один, в чем же разница? – недоумевал Ваня.
Богуслав перевел глаза на меня. В них был виден яростный призыв: помогай!
– А отличие в разных мелочах, – подставил крепкое плечо я, – для нас с тобой незаметных, но режущих острый взгляд православных епископов.
– А митрополит? – пискнул Ваня.
– Митрополит, он зрит в корень, – опять вступил Богуслав. – Видит всепроникающим взором этот обман. Наш крест защищает тебя от демонических сил, бесовских происков, а похожая на Святой Крест католическая обманка толкает человека на темную дорожку. И у злых колдунов есть свой крест, и похож на наш, только перевернутый!
– Да и крестятся они иначе, – не утерпел я. – Мы крестимся и приближаемся к Царству Господню, а католики крестятся и усиливают Сатану.
– А как же Анна Ярославна, – недоумевал Иван, – зачем же она пошла замуж за француза-католика?
Взгляд Богуслава на меня: давай, давай!
– В ту пору раскола церквей еще не было, – пояснил я, – вот и отдали княжескую дочку за французского короля Генриха Первого. А Анна пожила в чужой стране и забрала изрядную часть власти в свои руки. Все королевские указы считались недействительными и не принимались к исполнению, если на них не было записи рядом с подписью короля: «С согласия жены моей Анны».