— Ой, кумушка Лисанушка, — взмолился ёжик, — скажи мне хоть одну хитрость — пропадаю!
— Эх, куманёк Ежко, много я хитростей знала, да все забыла! — посмеивается лиса.
— Ну, коли так, — говорит Ежко-Бежко, — подойди, хоть простимся. Иди поцелуемся, и конец мне.
Лиса слегка наклонилась, а ёжик подпрыгнул и — хвать! — уцепился за лису, повис на ней, словно торба. Тут хозяин подоспел. Припустилась лиса бежать, бежит и — хочешь не хочешь — ёжика на себе тащит: стряхнуть его не может. Ежко-Бежко крепко держится. Лиса бежит — хозяин за ней, вот-вот её схватит. Но всё-таки успела лиса улизнуть.
Отцепился ёжик от лисы, едва жив из беды вырвался, говорит:
— Эх, кума Лисана, друга-то в беде узнаёшь! — повернулся и ушёл. С тех пор чуть только заметит ёжик лису, свернётся клубком, иглы выставит, ну лиса его стороной и обходит.
Как человек с змеёй судился
Как-то пошел рыбак к реке рыбы наловить. Целый день бедняга промучился, но ничего не поймал. Шел мимо прохожий и говорит ему:
— Добрый день, приятель!
— Доброго тебе здоровья! — отвечает рыбак.
— Поймал что-нибудь?
— Да если бы. Целый день промучился — и ничего!
— А ну-ка, — сказал путник, — закинь разок на мое счастье, увидим, что вытащишь. За работу получишь какую-то копейку.
Еще раз закинул рыбалка сети. Стал выбирать их и удивился, что тяжёлые:
— Целый день ловил рыбу впустую, а она, видать, твое счастье!
А как вытащил сети на песок, так аж слезы на глаза навернулись: в сетях был кувшин, а в нем, видимо, деньги… проклял рыбак свою судьбу, но что делать: отдал кувшин путнику, а тот ему заплатил, как обещал.
Мужик обрадовался, схватил тот кувшин и бегом в овражек, чтобы открыть в одиночестве. Присел и осторожно снял крышку. Только наклонился к кувшину, как высунулась оттуда змея, обвилась ему вокруг шеи и говорит:
— Я тебя съем!
— Чем же я провинился перед тобой? — спрашивает тот.
— Я тебя съем, — снова говорит змия. — Тот, кто меня бросил сюда, был человеком, таким же как ты. Когда он закрыл меня и бросил в реку, я поклялась съесть первого человека, которого увижу, когда выберусь из кувшина.
— Нет! — сказал мужик. — Не имеешь ты права есть меня, потому что я сделал тебе добро. А раз хочешь не по праву поступать, то что же — ешь!
— Имею право, — уперлась змея, — потому что тот, кто закрыл меня, был человеком, и я уже сказала тебе, что поклялась. Только чтобы доказать тебе это право, мы пойдем и спросим первых троих, кого встретим.
Мужчик взял кувшин, и они тронулись. Первый встретился немощный конь, его и попросили выслушать их. Змея начала рассказ издалека:
— Как-то меня поймал один человек и, помучив вволю, закрыл в кувшин, а кувшин забросил в реку. Долго я сидела в нем, еще немного — и умерла бы с голоду. Я все просила Бога, чтобы помог мне выйти оттуда, но прежде всего поклялась съесть первого человека, которую увижу. Этот человек сегодня, ловя рыбу, выловил кувшина и, подумав, что в нем деньги, открыл его, а я, как и поклялась, обвилась вокруг его шеи. Теперь скажи: имею ли я право съесть его или нет?
— Ешь, ешь! — говорит конь. — Ведь человеку нельзя верить.
— Погоди, почему ты так говоришь? — ужаснулся мужчина. — Чем я провинился перед тобой?
— Слушай! — сказал конь, опершись о дерево, чтобы устоять на ногах. — Родился я в деревне. Первый мой хозяин был бедняк. Поэтому, когда я подрос, он продал меня богачу. Пока я был молод, хозяин очень хорошо заботился обо мне. Двое слуг меня ухаживали: я всегда ходил чистый, вычесанный, накормлен и напоен. Когда хозяин мой собирался куда-то ехать, надевали на меня парчовое седло и серебряную уздечку. И хозяин все ласкал меня. Когда же я постарел, он купил молодого коня, а я сменным. Но и тогда было мне хорошо. А еще через несколько лет продал он меня угольщику. А тот, бедолага, все время путешествовал с места на место, и приходилось мне возить всякий груз. А перегружал он меня без всякой меры. Как-то раз, голодный и усталый, упал я со всей поклажей и еле поднялся.
Угольщик очень разозлился и продал меня цыганам. Летом, пока было тепло, те еще кое-как ухаживали за мной и пасли. А теперь, как видишь, зима, и цыгане, не имея корма, покинули меня здесь подыхать от голода. А я столько времени верно служил. Вот почему человеку нельзя верить.