- Ну как прошла операция? Успешно?
Малко рассказал о визите к Лейле Галата. Алоис Картнер от удивления опустошил одним махом порцию виски и тут же потребовал вторую. Его здесь хорошо знали: по одному жесту бармен бросился к нему с полной бутылкой виски в руках.
- Это еще только начало, - заметил он. - Ваша задача напоминает ситуацию, при которой надо разрядить автомашину, куда заложено взрывное устройство, а одна ваша рука привязана к спине и глаза завязаны. Вы просто не учитываете их умения следить. Это чудо, что вам удалось встретиться с Лейлой. Но все остальное почти невыполнимо.
- Невыполнимо без местной помощи, - поправил его Малко. - В "Витоше" невозможно организовать встречи. У вас есть здесь верный человек?
Алоис Картнер почесал щеку и задумался.
- Это довольно сложно. Вы представляете, какая опасность будет угрожать этому человеку? Малейшая неосторожность - и он в лагере или того хуже.
- Я знаю. Но одному мне ничего не сделать.
Рядом с ними уселась молодая пара, одетая, несмотря на жару, царящую в кафе, в шубы. Не обращая ни на кого внимания, они держали друг друга за руки. Алоис Картнер размышлял, уставившись мимо них в пространство.
Наконец он произнес:
- Я знаю одного решительного противника режима. Художник, стремящийся уехать. Тодор Васлец. Он - человек верный, но я должен сначала с ним переговорить. Мы можем пойти к нему вдвоем.
- Прямо сейчас?
Нельзя было терять ни минуты.
- Хорошо. Сначала зайдем за отмычкой.
Машина австрийца смело въехала на узкую улочку, закрытую для движения, объехала здание ЦК БКП, на шпиле которого красовалась огромная красная пятиконечная звезда, и последовала за "мерседесом", стекла которого были прикрыты занавесками. Алоис усмехнулся.
- В центре почти все улицы теоретически закрыты для движения. Но здесь ни один милиционер не остановит машину со знаком "С" или "СД" или с иностранным номером.
Это "народная" демократия.
Они выехали из центра по улице Витоши и проследовали вдоль огромной канавы. Строилось метро, которое городу совершенно не нужно: Софию вполне устраивали трамваи. Но советская сторона настояла на том, чтобы "младший брат" получил такое же мраморное метро, как и Москва.
Алоис повернул влево, следуя вдоль высохшего русла канала Георгиева. Проехав мимо парка с аттракционами, они оказались на одной из широких улиц, веером расходящихся от центра города. Она идет мимо редких лесных посадок. За ними возвышается телевизионная башня. Машина остановилась.
- Дальше пойдем пешком. Опасно оставлять машину рядом с домом: соседи могут донести... Болгарам строго запрещено встречаться с иностранцами.
Восхитительная страна!
Они вернулись немного назад и свернули на улицу Черковского, окаймленную старыми одноэтажными домами. Алоис указал на деревянный дом, стоящий посреди небольшого садика. На второй этаж ведет наружная лестница. Картнер постучал. Дверь открыла молодая женщина в брюках. Светлые косы и тугая грудь под розовым джемпером.
- Тодор дома?
- Да. Входите.
Они прошли мимо печки, на которой грелась кошка. В маленькой комнатушке стояли два пианино! Их встретил мужчина примерно сорока лет в водолазке.
- Тодор, познакомься с моим другом, - сказал ему Алоис, указывая на Малко.
Тодор Васлец тепло улыбнулся, но улыбка сразу же исчезла.
- Вы соблюдали осторожность?
- Да, конечно. Мы оставили машину далеко отсюда. Моему другу нужна помощь.
- Мне требуется надежное место для встречи. Нужен также посредник для передачи сообщений. На несколько дней. Я очень скоро уезжаю.
В комнату вошла женщина. Она принесла поднос с бутылкой водки и стопками, которые тут же наполнила. Потом села на табуретку и стала смотреть на гостей своим ясным взглядом.
Тодор Васлец погрузился в размышления, поглаживая при этом кошку.
- Вы полностью доверяете человеку, с которым собираетесь встретиться? Они мастера провокаций: это лучшее средство выявить противника.
Ну как ему сказать, что речь идет о генерале КГБ?
- Да, я гарантирую, - сдержанно ответил Малко.
Ему было очень стыдно давать такую "гарантию". В случае провала никто не предложит обменять Тодора Васлеца на кого-то. Они замолчали. Только кошка нежно мурлыкала. Наконец болгарин произнес:
- Хорошо, я готов помочь. Что надо сделать?
- Где можно было бы через вас передать послание? Разумеется, не здесь.
Женщина внимательно слушала с испуганным видом. Неожиданно она что-то быстро сказала по-болгарски. Малко понял, благодаря знанию русского языка.
- Ты сошел с ума! Ты его не знаешь. Алоис - хороший парень, но он горький пьяница... У тебя что, мало неприятностей?
- Думаю, что он искренен, - коротко ответил Тодор. - Может быть, он поможет нам уехать.
Малко не пошевелился, ожидая, чтобы болгарин ответил ему по-английски.
- В настоящее время я выполняю заказ одного государственного магазина. Я работаю каждый день в Музее икон в подвале собора Александра Невского. Копирую некоторые иконы. Там много посетителей - иностранцев и болгар. Вы можете прийти туда, не особенно привлекая внимание. Бумагу можно незаметно положить на мой мольберт.
Замечательная идея! На радостях Малко опрокинул стопку. Болгарская водка оказалась чистым спиртом. Его пищевод был в огне. Жаль, что нет его любимого коньяка "Гастон де Лагранж". Он горячо пожал руку хозяину и сказал неожиданно охрипшим голосом:
- Подумаю, может быть, удастся что-нибудь сделать, чтобы помочь вам уехать, в рамках нашей операции. Но не следует слишком обольщаться. Твердо я пока ничего не обещаю.
В глазах художника сверкнул огонек надежды.
- Это было бы чудесно, - прошептал он. - Я просил генерала госбезопасности принять меня. Мне хотелось бы выехать для проведения выставки. Он принял меня на три секунды, чтобы объявить, что никогда не даст паспорта, и не стал объяснять почему. Меня считают здесь антиобщественным элементом. До освобождения мой отец был хозяином завода...
- Это понятно, - сказал Малко, горло которого продолжало гореть.