О таких внутренних разборках за рубежом даже не могли подозревать. Жестокая система КГБ могла обернуться против своих. Палачи превращались в жертвы, которые не собирались мириться со своим новым положением.
Покушение на папу провалилось, но логика системы осталась: необходимо убрать всех свидетелей. Сначала внешних посредников, таких, как Бечик Галата. Затем его супругу, потом болгарских участников заговора и потом — редчайший случай — советского исполнителя. Человека, который на весь мир может сказать, кто является виновником.
Малко взглянул на свои светящиеся часы «Сейко». Час сорок пять утра. Луч света под дверью погас. Он тихо открыл ее и застыл: полная тишина. Микрофоны не могут уловить его тихих шагов по мягкому ковру. Он пошел на ощупь. Потребовалось немало времени, чтобы дойти до входной двери и открыть ее отмычкой. Коридор был не очень ярко освещен. Оставалась надежда на то, что телекамеры не слишком чувствительны. Если наблюдатель заметит какую-то тень, то он, может быть, решит, что это помеха.
Малко запер замок отмычкой и еще раз осмотрелся: в коридоре никого. Он пошел к запасной лестнице и спустился на три этажа. Только здесь он вызвал лифт и вернулся в свой номер. Он разделся и лег. В номере было жарко, а снаружи падал густой снег. Он закрыл глаза.
Пытаясь вывезти из Болгарии генерала КГБ и сотрудника болгарской службы безопасности, он бросал вызов этим всесильным организациям.
Не послало ли его ЦРУ на верную смерть? И еще одна мысль сверлила мозг: а если в ванной комнате Лейлы Галата установлена вторая камера?
Глава 7
Малко неожиданно проснулся и вскочил с кровати. Несмотря на жару, он был покрыт ледяным потом. Кто-то стучал в дверь. Потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что это не стук в дверь, а биение его сердца.
Часы показывали без четверти десять. Такое позднее время успокоило. Можно считать, что ночное посещение Лейлы Галата прошло удачно. Иначе агенты службы безопасности были бы уже здесь.
Он снова подумал о своем грузовике. Выезд из Болгарии, учитывая то, с какой невероятной легкостью он въехал в страну, представлялся ему довольно простым делом. Однако то, что предстояло в ближайшее время, могло доставить кучу хлопот.
Ситуацию можно было сравнить с передвижением по минному полю, план которого неизвестен. Даже приняв все меры предосторожности, нельзя гарантировать успеха. К сожалению, он уже на полпути, и поэтому остановка исключена. Придется двигаться вперед миллиметр за миллиметром.
Снег прекратился, но ветер продолжал бушевать. Холмы, окружающие Софию, были совершенно белыми. Приняв душ, Малко почувствовал себя бодрым. Потом он отправился завтракать в «бассейн». Едва расположившись за столиком, он увидел Майю Клокотникову в шапке, надвинутой на глаза, с покрасневшими щеками, закутанную в меховую шубку. Она плюхнулась на стул рядом с ним.
— Доброе утро! Вы счастлив?
Она осмотрелась и наклонилась к столу.
— Я потеряла мой специальный ключ в вашем номере.
Малко не шевельнулся.
— Я посмотрю, — пообещал он.
Девица собралась было настаивать, но тут заметила высокого грека, который приглашал ее жестами, и встала.
— Я найду вас в бассейне.
— Хорошо.
Смуглый грек увлек ее в бар на первом этаже. Отсюда до Салоник всего четыре часа на машине. Греки, которых во время войны болгары убивали, не помнили зла. Кроме того, болгарские власти запретили местным жителям кататься на лыжах в окрестностях Софии, чтобы не мешать иностранцам.
Малко отправился в представительство «Бюдже». Машин еще не было. Тогда он обратился к местной компании «Балкантур». Его нынешняя профессия дала ему возможность отчаянно поторговаться относительно цены за прокат. В конце концов ему предоставили потрепанную «ладу». За двадцать левов в сутки. А это цена такой развалины в любой цивилизованной стране.
Малко положил отмычку на стол черного дерева и подтолкнул ее к Алоису Картнеру.
— Мне срочно нужен дубликат. Иначе ваша подружка Майя что-нибудь заподозрит. Она уже потребовала се.
Толстый австриец, неохотно оторвавшись от своего шотландского «сиропа», осторожно потрогал свой блестящий нос. Они сидели в обычно пустом баре.
— Я знаю одного мастера, который делает ключи, на улице Ивана Вазова. Ремесло, которое пока не национализировано. Он чинит часы, делает разные безделушки. Мы дойдем туда пешком.
Центр города производил безрадостное впечатление. Единственные яркие пятна — фуражки с красными околышами офицеров болгарской армии. На площади Ленина люди пили кофе, несмотря на холод: минус семь градусов. Мимо со страшным шумом проносились желтые трамваи, проносились вездесущие черные «волги», задние стекла которых были прикрыты белыми занавесками. Улица Ивана Вазова, казалось, была перенесена сюда из прошлого века: деревянные избы, одноэтажные и почерневшие. Алоис Картнер вошел в маленький киоск, где сидел старик, чем-то напоминавший Троцкого.
— Что я могу для вас сделать? — спросил он на хорошем немецком языке.
Алоис показал ему отмычку. Тот осмотрел ее со всех сторон и усмехнулся.
— Знаю, знаю. Многие девушки заказывают мне такие. Вы могли бы подойти через полчаса?
— Хорошо. Мы пойдем пропустим по стаканчику в кафе на улице Раковского, — немедленно откликнулся Алоис Картнер.
Улицу Раковского — одну из наиболее оживленных — окружают старые кварталы Софии. Толпы тепло одетых болгар расхаживают здесь вдоль бедных витрин, старательно украшенных к Новому году. Бесконечная очередь за апельсинами. Выставив живот вперед, Алоис Картнер пробил дорогу к единственному свободному столику. Заказав свою порцию шотландского «сиропа», он спросил:
— Ну как прошла операция? Успешно?
Малко рассказал о визите к Лейле Галата. Алоис Картнер от удивления опустошил одним махом порцию виски и тут же потребовал вторую. Его здесь хорошо знали: по одному жесту бармен бросился к нему с полной бутылкой виски в руках.
— Это еще только начало, — заметил он. — Ваша задача напоминает ситуацию, при которой надо разрядить автомашину, куда заложено взрывное устройство, а одна ваша рука привязана к спине и глаза завязаны. Вы просто не учитываете их умения следить. Это чудо, что вам удалось встретиться с Лейлой. Но все остальное почти невыполнимо.
— Невыполнимо без местной помощи, — поправил его Малко. — В «Витоше» невозможно организовать встречи. У вас есть здесь верный человек?
Алоис Картнер почесал щеку и задумался.
— Это довольно сложно. Вы представляете, какая опасность будет угрожать этому человеку? Малейшая неосторожность — и он в лагере или того хуже.
— Я знаю. Но одному мне ничего не сделать.
Рядом с ними уселась молодая пара, одетая, несмотря на жару, царящую в кафе, в шубы. Не обращая ни на кого внимания, они держали друг друга за руки. Алоис Картнер размышлял, уставившись мимо них в пространство.
Наконец он произнес:
— Я знаю одного решительного противника режима. Художник, стремящийся уехать. Тодор Васлец. Он — человек верный, но я должен сначала с ним переговорить. Мы можем пойти к нему вдвоем.
— Прямо сейчас?
Нельзя было терять ни минуты.
— Хорошо. Сначала зайдем за отмычкой.
Машина австрийца смело въехала на узкую улочку, закрытую для движения, объехала здание ЦК БКП, на шпиле которого красовалась огромная красная пятиконечная звезда, и последовала за «мерседесом», стекла которого были прикрыты занавесками. Алоис усмехнулся.
— В центре почти все улицы теоретически закрыты для движения. Но здесь ни один милиционер не остановит машину со знаком "С" или «СД» или с иностранным номером.
Это «народная» демократия.
Они выехали из центра по улице Витоши и проследовали вдоль огромной канавы. Строилось метро, которое городу совершенно не нужно: Софию вполне устраивали трамваи. Но советская сторона настояла на том, чтобы «младший брат» получил такое же мраморное метро, как и Москва.