Необходимо заметить, что Хаджи Генчо никогда не говорит: «Я хаджи», а всегда: «Я паломник». Хаджи Генчо очень сердится на отца Ерчо и бранит его за то, что тот почти всегда, святя воду в доме Хаджи Генчо, произносит только:
— О здравии Генчо.
— Генчо-паломника! — кричит Хаджи Генчо.
— Генчо-паломника, — повторяет отец Ерчо, — и Генчовицы-паломницы.
— Цона — не паломница! — возражает Хаджи Генчо, крестясь. — Тебя давно расстричь пора… Вот приедет владыка, я тебе покажу… Будешь знать Хаджи Генчо!
— Прости меня, Хаджи… Выпил я малость, — говорит отец Ерчо, и голова у него качается, словно он копает землю мотыгой.
— А когда ты не выпивши? — спрашивает Хаджи Генчо, глядя на отца Ерчо ястребиным взглядом. — Ты всегда пьян! Думаешь, я не знаю, что ты натворил позавчера у деда Крайова? Ну, скажи, где это слыхано, чтоб при выносе покойника пели: «Во Иордане крещающуюся»?
— Прости меня, Хаджи! — жалобно твердит отец Ерчо.
— «Прости меня, Хаджи…» Ни за что не прощу!.. Я тебе тысячу раз говорил: брось свои «того-этого», а ты все по-своему. Стал третьего дня Евангелие читать, так словно дервиш какой: «Во время оно, того-этого, рече господь, того-этого, ко пришедшим к нему иудеям, того-этого…» Ну какой еще священник читает слово божье так, как ты, скажи на милость?..
— Да сам владыка, когда что читает, так то и дело «эдак» говорит.
— То владыка, архиерей, а то ты — поп Ерчо, — обрывает Хаджи Генчо бедного священнослужителя, делая презрительную гримасу.
Хаджи Генчо очень любит лакомства, особенно дареные. В доме у него целый базар, так как он заботливо подбирает все, что подвернется под руку — и нужное, и ненужное. Господи боже мой, сколько у него там разных коробочек — и деревянных, и картонных, и даже глиняных! И все они полны добра, какого и у Яка-лавочника не найдешь! Хаджи Генчо не пропустит ни одного базарного дня, чтобы не купить коробочки, если только не сыщется добрый человек, который ее подарит ему; а так как свет не без добрых людей и они попадаются даже на базаре, то и коробочки Хаджи Генчо — почти все дареные. А в этих коробочках — и сушеные груши, и сушеные сливы, и абрикосы, и кизил, и яблоки, и вишни, и черешни, и разные орехи, и фиги, и изюм; потом — всякие душистые травы и снадобья: мята, божья трава, корица, тмин, пряный корень, черный перец, даже белая и черная мастика. Сливы и абрикосы Хаджи Генчо употребляет в пищу, а мастику, которую жуют одни турчанки да девчонки, он не жует, но и не выкидывает. Мастику эту он получил в подарок от одного еврея-торговца, который однажды укрылся под навесом Хаджи Генчо и этим спас свой товар от дождя. Надо заметить, что хотя между торговцем и Хаджи Генчо произошли кое-какие недоразумения, однако в конечном счете оба остались довольны друг другом и мастика перешла в собственность Хаджи Генчо.
Из этого вы можете видеть, что Хаджи Генчо — великий эконом… Он и не представляет себе, что значит пренебрегать чем-нибудь; он никогда ничего не выбросит, не выльет, не разобьет. Но не подумайте, чтобы это было от скупости, — вовсе нет; Хаджи Генчо очень хорошо знает: если что ему и не понадобится, то может понадобиться кому-нибудь другому. Иной раз прибежит к нему какая-нибудь девчонка и скажет:
— Дедушка Хаджи, мама больна, и хочется ей сухих абрикосиков; одолжи нам, пожалуйста, немножко.
— А почему вы не купили себе летом?
— Забыли, — ответит девочка.
— И у меня нет, — скажет Хаджи Генчо. — Я тоже забыл купить.
— Нам говорили, у тебя много; ты давал Нончо Орле, и Нончовица рассказывала, что у вас и абрикосов и кизила — целые возы.
— Нету, нету. Ни фунта нету, — сердито отвечает Хаджи Генчо. — Тогда было, а теперь нет.
Девочка обиженно поворачивается к нему спиной и хочет уходить, но Хаджи Генчо останавливает ее и начинает уже веселей и ласковей:
— Послушай, Танка, скажи мне, пожалуйста: когда вы будете резать свою серую свинью, так деда Хаджи позовете отведать? Я слышал, вы ее все кукурузой кормили, а от этого свининка больно вкусна. Люблю я свиной шашлык.
— Хорошо, дедушка Хаджи, мы тебя позовем шашлык кушать, — отвечает девочка, устремляя на него полный надежды взгляд.
— Хе, хе, хе, «позовем»! Все так говорят, когда абрикосы нужны, а получат — позабудут дедушку Хаджи.
Затем Хаджи Генчо снова роется в памяти и вспоминает, что однажды у Стаменовых зарезали индюка.
— Почему не позвали меня, когда индюка зарезали, которого орехами кормили, а? Как раз еще вам тогда красного вина привезли? Позабыли? А я помню…