Когда я закончил в зале было тихо. Одинокая муха, недоуменно жужжа пролетела целой и невредимой к выходу. Лица наемников и авантюристов, решительные и суровые, мужские и женские были задумчивы. Ну, кроме Сильвии и Ксироса. Эти вовсю тискались в тёмном углу. Не то, чтобы песня их не задела, думаю дело было просто в том, что оба были в возрасте и глуховаты.
Меня постучали по плечу, обернувшись я увидел фанатично горящие глаза Фирэлатра.
— Продиктуй слова, Джерк, — умолял он, вооружившись зачарованным стилосом и свитком.
Разделавшись с ним, я вернулся за столик к Аисаке и был атакован женской половиной таверны, вплоть до Греты. Все прям воспылали скорректировать мою версию «разбитых мечт», предлагая дружить семьями, совместные походы на монстриков и подобную чушь.
Кая долго терпела, а потом вдруг одним хищным движением перетянулась через столик и впилась мне в губы неумелым, но яростным поцелуем. Отчего зафыркавшие девицы, с завистливыми глазами покинули пределы нашего столика.
— Должен будешь, — жестко сказала Кая после поцелуя.
Я немного не понял в какой валюте и кому, но на всякий случай немедленно закивал. Слова как-то кончились: вкус её губ жег память и щекотал воображение.
Аисаки немного успокоилась, мы еще с часок поболтали, потом засобирались в номера. Все же нас ждал ранний подъем и тяжелый день. Немного расслабились, хорошо отдохнули. Завтра покажет чего мы стоим.
Подходя к своему номеру Кая пропела: «пульс мой ощутим, значит я могу еще идти», резко повернулась и безбашенно предложила:
— Как насчет совместной медитации перед битвой?
— Согласен, — ответил я, — но, предупреждаю сразу, с такой техникой незнаком.
— Аха, — как-то странно ответила она, — даже не знаю достоинство это или отклонение. Заходи.
Я просочился вслед за ней в комнату. В отличие от моего аскетичного номера у Аисаки был шкафчик, — вместо моего одиозного гвоздика в стенке, на который я вешал накидку и другие вещи, — тумбочка, занавеска и ковер.
— Я счас, — бодро кинула Аисаки, схватила корзинку с чем-то и свалила.
Оставшись один, я недолго думая упал на кроватку, отчего-то более мягкую чем моя, сладко пахнущую яблоками и расслабился, провалившись в тягучую полудрему, а затем крепкий сон. Меня не разбудили ни возня вокруг меня, ни горячие приятные касания чего-то влажного, ни воркующий голосок Каи, наполненный странными обертонами.
Извини, Аисаки, день был непрост: продвинулся по карьерной лестнице, изобрел ультимейт-пуху, набегался по самое не балуй, убил десять бандюков. Сделанное явно выходило за рамки обычного даже с попаданческой точки зрения. И это я еще не знал, что ждет меня завтра.
Глава 8
Телу было тепло, щекотно, уютно и приятно. По ногам пробегали волны истомы, а шею обдувал влажный ветерок.
Еще не до конца проснувшись, я раскрыл глаза и упал в солнечные омуты.
Диспозиция была следующей: я лежал на спине, на меня закинула ногу Кая, сама она, лежала головой на моем плече, правой рукой задумчиво выводя какие-то узоры на моей груди. Хвостик ее тихонько елозил по моим ногам, создавая странное, приятное чувство.
«Хорошо, что Джерк еще молод и не надо заботиться об эпиляции», — подумалось мне.
— Привет, что на завтрак? — спросил я как ни в чем не бывало.
— А тебе не пофиг? — подняла бровь Кая. — или это способ избежать неприятного разговора?
— Почему вслед за приятностями идут неприятные разговоры? — пожаловался я, — нормально ведь вроде общались.
— Ты меня напоил, — сделала страшные глаза Аисаки, — и соблазнил, — уже не так уверенно закончила она.
— А, это норм, — сказал я, — всегда так делаю после сольных выступлений.
— Тогда надо повторить, — поймала меня в ловушку Кая, — что-то вчера все так быстро закончилось.
— Ну, Каечка, — забормотал я, — у нас нет времени, нам еще совместную медитацию надо пройти.
— А это вот она и есть, — поставила меня перед фактом она.
— Да тебе же только пятнадцать! — слегка истеричненько возразил я.
Её непонимающие глаза были мне ответом. Тут, когда девушку замуж выдали, тогда и время. Или когда первая кровь пошла. Или когда сама захотела. Здесь чуваки в брониках за озабоченными чуваками не приезжают. Родственнички убьют, или поженят срочно. В деревнях нравы патриархальны, в городе чуть посвободнее, но если девчуля — авантюрист, она уже убивала, пусть и монстров, за себя отвечает и сексуальное согласие в силах дать. Или не дать и чего под корень откочерыжить. Дело-то нехитрое в умелых руках. Никто особо не осудит, если дворян не резать.