— Мои войска сотрут вас в порошок, подлый предатель!
— Не думаю. Вы ведь не хотите умереть? Или хотите?
— Вы не посмеете!
— А я и не желаю вашей смерти. Мне вы нужны живым, как щит. Надёжный щит от необдуманных поступков ваших генералов. А в случае, если они всё же двинутся на Рим, я стану высылать им вас по частям. Не мните себе, что я буду ждать подхода ваших войск к стенам Рима. Каждый их шаг по моей земле отразится на вас в буквальном смысле.
— Вы изверг! — Со страхом в глазах произнёс Людовик.
— Отнюдь. Я придерживаюсь принципа необходимой достаточности. А вот ваш отец Людовик Одиннадцатый привязал к скамье под эшафотом детей герцога Арманьяка, после казни которого, на них текла кровь их отца. А после этого их доставили в Бастилию, где привязывали к столбу и секли, выдирая по зубу каждые три месяца.
Я буду гуманнее. Думаю, что одного вашего мизинца с перстнем будет достаточно, чтобы остановить ваши войска. Всё, Людовик! Вы мне надоели, — сказал, махнув рукой с зажатым в руке платком, Чезаре. — Стража!
Людовика увели. Из-за портьеры вышел Коломбо, сидевший в небольшом кабинете во время разговора двух королей.
— По-моему, хорошо получилось! — Возбуждённо воскликнул Чезаре.
— Хорошо, — согласился магистр.
— Однако, сейчас и Англия, и Венеция, и Арагон объединятся, — задумчиво сказал Чезаре.
— Объединяться, — согласился Коломбо.
— Как-то вы спокойно об этом говорите… И что нам делать?
— Сдаваться, — сказал Коломбо.
Чезаре вздрогнув, посмотрел на магистра.
— В смысле — сдаваться? Кому сдаваться? — Возмутился Чезаре и его рука потянулась к шпаге.
— Я, мессир, шучу, — пояснил Коломбо. — Вы задали мне странный вопрос, и я соизволил пошутить. Простите меня, мессир.
— Прощаю, магистр, и повторяю свой вопрос: что делать?
— Воевать, мессир. Наши монахи находящиеся в Лиссабоне, сообщили мне, что договорились с Алехандро Санчесом об аренде его кораблей. Заплатим ему потом, добавил он, видя непроизвольный жест Чезаре. — Когда захватим Венецию. Каждый его корабль несёт по сорок пушек. Пушки Санчеса крепкие и выдерживают наш новый порох. Они там испытали. Ядра летят намного дальше…
— Ты предлагаешь напасть на Венецию?
— Да. Зачем ждать их объединения. Нападём с моря, разрушим их крепости, города.
— А их флот?
— И флот. Санчес отдаёт нам восемь своих кораблей и весь запас лучших ядер. Венецианские же корабли вооружены слабо. Максимум десятью пушками. Хотя и этого много.
— Хороший у тебя друг. Что же он просит взамен?
— Я застал его врасплох своей просьбой. Он пока не знает, что попросить.
— Мне бы такого друга, чтобы он не раздумывая мог отдать четырёхсотпушечную флотилию.
Чезаре Борха помолчал.
— Хотя, у меня есть вы, Коломбо. Вы ведь мой друг?
— Я ваш друг, Чезаре.
— Как там отец? — Вдруг спросил Борха младший.
Это был первый случай, когда Чезаре называл его так, в присутствии посторонних.
Магистр приподнял глаза в небо и сказал:
— Обрезает виноград. Ноябрь.
— Пора ему возвращаться.
— Думаете? Ему там нравится. Он лично построил модель галеры и сейчас снаряжает её такелажем и стреляющими пушками.
— Море закроется. Война скоро.
— Вот именно. Он может попасть в плен. Сейчас за ним будут охотиться все наши враги. А там он в полной безопасности.
— Наверное…
Глава 15
Флот Рима подошёл к проливу у острова Лидо четырнадцатого января пятьсот третьего года. При встречном северном ветре шли галсами в кильватер за флагманом.
— Вижу дым! — Крикнул с мачты вперёдсмотрящий.
— Обнаружили. Хорошо несут службу, — сказал капитан старшему офицеру, стоящему рядом на баке. — Девяносто вправо, — сказал о матросу-репитеру.
Корабль медленно переложился на правый борт.
— Ветер пять узлов, — сказал помощник.
— И так вижу, — сказал капитан. — Мы сейчас с приливом, как килька в бутылку проскочим. Канониры на товсь.
— Канониры на товсь! — Крикнул матрос.
— Двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь… — Считал капитан. — Лево девяносто. Держаться фарватера.
— Есть девяносто, держаться фарватера, — донеслось с кормы. Когда парусник выполнил манёвр, капитан посмотрел на свою флотилию. Вроде все шли ровно.
— Хорошо! — Сказал он сам себе по-русски. — Левый борт, «пли» по готовности!
Фарватер был узкий, рассчитанный на галеры, и при встречном ветре для парусников труднопроходимый. Посмотрев в сторону кормы, Гончаров Игорь Борисович показал пальцем на муть на воде, поднявшуюся от донного ила.