Глава 2. Обитатели подполья
Она бродила по улицам, разглядывала витрины. Никто здесь ее не знал. Никто не знал, что он делал за закрытыми дверями. Никто не знал.
Кафе в Сиднее. Три женщины сидят рядышком и о чем-то доверительно беседует. Две из них оперлись локтями на стол, наклонились вперед и внимательно смотрят на третью, которой на вид под пятьдесят. «Он бил меня; бил, пока все тело не покрывалось синяками, – она произносит эти слова с русским акцентом. – А нашу дочь вообще посадил в клетку!» После развода, пояснила женщина, бывший муж повел девочку в зоопарк и сфотографировал ее в загоне для зверей. «Она вернулась вся в синяках!» – «Ужасно!» – восклицает одна из подруг. Рассказчица качает головой: «Это все еще ничего… Вы еще многого не знаете!» Она говорит беззлобно, но честно: «Одна боль следовала за другой, но… – Тут над столиком повисла пауза. – Потом он снова женился, и с появлением новой подруги все прекратилось». – «И хорошо, ну и молодец», – хором отвечают подруги.
А вот другое кафе, на этот раз в Кингс-Кроссе[27]. Я сижу за столиком с ноутбуком. В это время подходит женщина и спрашивает, не подсоединилась ли я к ее компьютеру через Bluetooth. Я с недоумением смотрю на нее, она извиняется. У нее паранойя: ужасно боится взлома – потому что ее преследует бывший бойфренд, а он полицейский – коп. Ей пришлось переехать в другой штат, чтобы сбежать от него, но она продолжает бояться, что он использует свои связи и отыщет ее здесь.
Мне приходилось сопровождать в суд подругу, которая требует защиты от агрессивного партнера. Однажды он взял ее и малолетних детей в заложники, продержал ее всю ночь, оскорблял ее и требовал рабского повиновения. Позже она с ужасом узнала, что отец ее замечательных детей бывал жесток и ранее по отношению к другим женщинам.
Еще одной пострадавшей от насилия, с которой мы знакомы много лет, пришлось сбежать из дома вместе с матерью после того как отец напал на них обеих. Они прятались у меня неделю. Выяснилось, что у отца было ружье. Он обвинял мою знакомую в том, что она не только сама сбежала, но увела его жену, то есть свою мать. Пережидая вспышку его гнева, мы более чем тщательно следили за тем, чтобы все двери были надежно заперты, боясь, что он не побоится вломиться даже в чужой дом.
А ведь раньше мне казалось, что я не знаю никого, кто сталкивался бы с домашним насилием. Теперь понимаю, что это не так – его следы заметны повсюду.
Униженные и забитые женщины в нашей стране вынуждены прятаться. Они как бы живут в подполье. Идут своим особым путем, сторонятся других – на улице, в офисе, в торговом центре, на школьной игровой площадке стоят поодаль незаметные, одинокие. По сути, это наши сестры, матери, подруги, коллеги. Но мы толком не знаем их и не можем себе представить, как они живут. При этом каждый из нас знаком как минимум с одной такой «подпольной жертвой», потому что в Австралии их очень много. Статистика шокирует. Согласно Australia’s National Research Organisation for Women’s Safety (ANROWS), почти 2,2 миллиона женщин в какой-то момент прошли через этот тайный кошмар[28]. [1] А некоторым из них так и не суждено выбраться оттуда.
Мы представляем себе абьюз как нечто, происходящее за закрытыми дверями. Но на самом деле его можно заметить повсюду вокруг, просто мы не знаем, как он выглядит. Сорокапятилетняя Луиза, мать троих детей (всем меньше десяти лет), не раз подвергалась насилию на глазах у посетителей супермаркета. В выходные муж отправлял ее за покупками и предписывал ждать, пока он подберет ее. Сам он отправлялся смотреть, как его племянники играют в футбол. Луиза приобретала все, что нужно, потом приезжал супруг и принимался тщательно просматривать содержимое тележки, выбрасывая все, на что ей было «не позволено» тратить деньги. Например, детские влажные салфетки. «Зачем нам это?» – вопрошал он, не стесняясь окружающих. Женщина чувствовала себя неловко, униженно. «Стоишь в супермаркете и думаешь: “Ну это же просто смешно? Это же ненормально? Или нормально?” – признается она. – Я жила в постоянном страхе, его поведение казалось абсолютно непредсказуемым. Муж всеми силами пытался меня контролировать. Мне хотелось сбежать, но я не знала, куда». [2]
28
Данная статистика – максимально точные имеющиеся у нас данные домашнего насилия – учитывает тех, кто хотя бы раз испытал насилие со стороны нынешнего или бывшего партнера. Во внимание принимался опыт, полученный с пятнадцати лет. При этом эти цифры не показывают, кто из этих женщин подвергался