С такими деликатными и сложными вопросами Ясмин Хан сталкивается каждый день. Она мобилизует свою пробивную силу и связи, чтобы помочь женщинам бороться с бюрократическим крючкотворством. «Я нахожусь в привилегированном положении, использую его редко, но, когда человек действительно в отчаянии, я готова стрелять из всех пушек. Вчера мне довелось вести долгую беседу с руководителем по миграционной политике. Я сказала ему: “Есть несколько случаев, где все ужасно”. Сейчас мы прорабатываем некоторые из них. Я не психолог и не предлагаю реабилитацию. Но у меня есть связи, и я знаю, как задействовать механизмы поддержки, которые помогут женщинам преодолеть барьеры, которые ставит перед ними государственная правовая система».
В подполье обитает еще одна группа женщин, о проблемах которой редко говорят публично. Речь идет об обездоленных и малоимущих, всю жизнь от самого рождения сталкивающихся с притеснениями и угнетением. В наши дни не принято считать домашнее насилие производной от бедности, однако исследования показывают, что представительницы бедных слоев чаще страдают от него. The British Crime Survey – британская компьютеризированная система опросов, обеспечивающая «самые достоверные данные» о межличностных конфликтах в Англии и Уэльсе[51], – выяснила, что женщины из бедных семей в три раза чаще сталкиваются с абьюзом. [39]
Британские исследователи, проанализировавшие эти результаты, вновь подтвердили, что давно отвергнутые феминистками аргументы остаются актуальными. «Невозможность главы семьи утвердить свою власть из-за проблем с трудоустройством, а также в ситуации недостатка средств, рождает напряжение и фрустрацию и повышает склонность мужчин к насилию», – констатируют специалисты. [40] Женщины, которые становятся объектами нападок этих мужчин, никогда не чувствуют себя в безопасности; им даже сложно себе представить, что спокойная и благополучная жизнь вообще возможна. Аборигенка-коори, писательница Мелисса Лукашенко, продемонстрировала это в своем пламенном эссе. Оно посвящено женщинам, живущим в пригороде Брисбена, входящем в так называемый «Черный пояс» Логан-Сити – место обитания представителей более чем ста пятидесяти разных этнических групп. [41] Автор побеседовала с тремя женщинами – они жили в нищете, рассказывали о психических расстройствах у их родителей и партнеров, а также о бесконечном насилии. Все три прямо говорили или весьма прозрачно намекали, что подверглись домогательствам в детстве или хотя бы раз были изнасилованы. У Сельмы, двадцатисемилетней стройной женщины с темными волосами и газельими глазами, четверо детей младше десяти лет. Мужчина, которого она до сих пор считает своей половиной (отец детей, представитель коренных народов Австралии), несколько раз сидел в тюрьме и теперь находится в реабилитационном центре – пытается избавиться от амфетаминовой зависимости. Родители Сельмы родом из Югославии, они бежали от войны. Девушка с детства узнала, что такое домашнее насилие. Тот факт, что и во взрослом возрасте она стала жертвой абьюза, казался ей страшно унизительным, поэтому она отгородилась от родных, чтобы те не узнали о ее бедственном положении. Ей не хотелось, чтобы психически неуравновешенный брат вмешался в ситуацию и усугубил ее. Однажды, находясь уже на большом сроке беременности, она отправилась навестить мать, забыв о том, что накануне бойфренд отхлестал ее сосновой палкой. Оба глаза были подбиты, а на тыльной стороне ног остались глубокие черные следы. «Я была уже на восьмом месяце и прикрывала живот, когда он размахивал палкой, – рассказала Сельма. – На следующий день я как-то забыла, что синяки у меня по всему телу. Я тогда вообще жила одним днем: что было, то прошло вчера. Помню, с каким ужасом мама глядела тогда на меня. Было очень стыдно, будто я показала себя “слабачкой”. С тех пор как мы переехали в Австралию, я всегда ощущала, что я никто и у меня никого нет».
Опросы в Англии и Уэльсе показали, что среди малоимущих пар насилие встречается в три раза чаще, чем в семьях, принадлежащих к среднему классу.
Как и многие другие женщины, пытавшиеся выбраться из нищеты, освоиться в чужой стране, преодолеть зависимость и дать отпор абьюзеру, Сельма черпала силы в материнстве. «В конце концов я избавилась от страха. Что еще такого он может сотворить со мной? Он уже сделал, что мог, – призналась она Мелиссе. – В тот день, когда он погнался за мной с топором, я решила: все, хватит… И сказала ему: “Ну убей, убей меня, ублюдок, дохлый кобель! Если хочешь стать знаменитостью, сделай это и избавь меня от всех несчастий”». Это произвело на мужчину впечатление, и в тот момент он остановился. Однако такой отповеди все-таки недостаточно, чтобы побои прекратились навсегда. Несмотря на тяготы безденежья, бесплодные попытки защититься от насилия и постоянные заботы о детях, Сельме удалось избавиться от пристрастия к марихуане и поступить в колледж. При этом ее партнер продолжал драться, а она пыталась защищать детей как могла. Внутренний перелом наступил, когда из школы сообщили, что ее старший, семилетний, сын признался – он хочет умереть. В следующие три дня Сельма оперативно завершила все дела, схватила детей, села в машину и уехала куда глаза глядят. «У меня не было ни денег, ни дома, лишь старый автомобиль на последнем издыхании», – рассказала она Мелиссе. Теперь она одна воспитывает детей и еле сводит концы с концами. Очень часто голодает, иногда на обед ест лишь хлеб с маслом. «Трясусь от страха, что моих детей, наполовину аборигенов, заберут органы опеки, ведь я кормлю четырех мальчишек лишь курицей и рисом, – продолжает Сельма. – Не думаю, что люди понимают, насколько тяжело так жить – совсем не имея средств к существованию… Я готова заложить в ломбарде телефон, чтобы добыть денег и заплатить за экскурсию для мальчиков. Все равно никто мне не звонит. Мы не можем купить бензин, чтобы куда-то поехать. Денег нет ни на что, так что мы просто сидим дома». При этом Сельма не теряет надежды. Удивительно, но, когда Мелисса спросила, мечтает ли она о будущем, женщина процитировала Мартина Лютера Кинга: «Если не можешь летать, беги. Если не можешь бежать, иди. Если не можешь ходить, ползи». Ей хотелось бы, чтобы сыновья окончили школы, а она сама могла бы получить высшее образование и работать с пострадавшими от домашнего насилия. Такие люди, как Сельма, по собственному опыту знают: насилие напрямую связано с бедностью. «Нищета рождает ненависть внутри семьи. Оно приходит в твою маленькую частную жизнь. Вроде ты свободна, но на самом деле нет. У тебя нет выбора», – заключает Сельма.
51
В ходе исследования учитывались также случаи абьюза, не включающего в себя физическое насилие, в частности угрозы со стороны мужчины, которые часто становятся приметой принудительного контроля. Однако орган, ответственный за учет таких данных (Национальная статистическая служба Великобритании), отказался принимать результаты опроса. Там посчитали, что был применен неточный способ выявления принудительного контроля, который в Соединенном Королевстве с 2015 г. является уголовным преступлением. С тех пор статистическое ведомство пытается разработать собственные достоверные методы выявления в семьях контроля и принуждения. ONS,