День 4
В конце концов, больница — не тюрьма. Никто не помешал Вере улизнуть, чтобы проводить Лиз. Солнечный зайчик лобового стекла джипа кольнул глаз, и всё ещё пациентку одолело желание напроситься подвезти до Москвы. От одной мысли, что без приятельницы придётся торчать здесь ещё полторы недели, свербело в желудке. Уже было открыв рот, Вера прикусила губу. Сколько раз намеревалась смыться из очередного медучреждения. Но так и не решалась. Самочувствие не позволяло. Только перед выпиской становилось легче настолько, чтобы выйти на время в большой мир.
Такой уклад жизни поспособствовал рождению философской доктрины Веры. Что дом человека — больница. В её стенах (чаще всего) он появляется на свет. Врачи отпускают — прожить эту жизнь. Попробовать любовь, разочарование, боль и счастье. Понабивав шишек, блудный сын порой возвращается подладиться и в итоге испускает дух обыкновенно здесь же. Или уже холодненьким закатывается «домой» ногами вперёд. Вере просто жребием выпало почаще захаживать. Но ей совестно жаловаться. Ведь есть вынужденные «домоседы». Пленники своих изувеченных тел.
У автомобиля подружки крепко обнялись, легонько похлопали друг друга по спинам.
— Ну, ты давай, не раскисай, — напутствовала Лиз, обезоруживая искренней улыбкой. — Знаешь: «Не можешь победить зло — возглавь!»
— Вот уж точно, — хмыкнула Вера. — Всегда мечтала рулить мелюзгой.
— Тогда выздоравливай скорее!
Они в последний раз посмотрели друг на друга. Незачем обмениваться телефонными номерами, почтовыми индексами и домашними адресами. Незачем обещать встречу. Это так делается. Здесь — верные товарищи. На выходе — чужие люди, чьи пути больше никогда не пересекутся. В том особая прелесть. Лёгкость с ноткой грусти. Мама говорила, во взрослой жизни такое сплошь и рядом.
Когда джип скрылся за сосновыми рядами, а жужжание двигателя поглотил гогот взбесившихся от духоты птиц, пациентка, как под конвоем, поплелась обратно. Жара сегодня невыносимая. Солнечные лучи и потяжелевший воздух давили на темечко прессом. Но Вера не спешила сбегать в тень, под крышу. Воспользовавшись моментом, отправилась бесцельно бродить.
К её удивлению, на полянке между корпусами, связанными друг с другом воздушными коридорами, резвились ребята. Не все малыши, затесались даже Верины ровесники. Не мешкая ни секунды, она пристала к самому старшему на вид. Оказалось, они из неврологического. Устроили прятки на свежем воздухе. Проглотив новость о вопиющей несправедливости, что этим можно слоняться на улице, а в терапевтическом вольные прогулки не приветствуются, напросилась в игру. По-детски, зато хоть какое-то разнообразие.
Незнакомый парнишка занял пост у самого толстого дерева. Отвернулся и стал выкрикивать по очереди все цифры, какие выучил. Компания, как кучка тараканов, разбежалась кто куда. Вера удрала к главному корпусу. Ещё в первый день заприметила чудесные кусты, низкой шеренгой растянувшиеся вдоль фасада. Здесь даже не слышно счёта. Ступив на отмостку, присела на корточки. Стала разглядывать локоть. Краснела ранка. Ветками оцарапалась. Колючие, как проволока.
Вера приложила затылок к нагретому камню, каким была обшита наружная стена до окон первого этажа. Духота вкупе с бездельем выпивала все соки. Ещё и щебет птиц, доносящийся из леса, такой… усыпляющий. Всё равно это лучшее, что смог предложить случай. Даже живот не болел.
На границе с полудрёмой Веру в реальный мир позвал чей-то бубнёж. Усилием воли она помотала головой, чтоб очухаться. Когда её найдут? Скучно. Безумно скучно..! Но это ведь некрасиво. Но ведь никто и не узнает… Взвесив все «за» и «против», игрок в прятки как самый настоящий ниндзя беззвучно подкрался к распахнутому окну. Затаился.
— Здесь больно?
Этот тембр можно узнать из тысячи других. Так он непостижимым образом въедается в подсознание. Филин — доктор первичного осмотра.
— Да, — едва слышно проскулил кто-то.
— А тут?.. Так, ну всё понятно! — подытожил врач.
— Что это? Что с моим мальчиком?
Вера прищуриваясь, напрягая воображение. Женщина. Писклявая. Обманчивое качество. Картинка не всплывает. А подсмотреть опасно. Риск не оправдан.
— Не беспокойтесь. Вылечим!
— И… сколько это будет стоить?
Мягкий шорох бумаг. Пауза затягивается.
— Разумеется, мы это обсудим, — вилял Филин, услаждая уши звуками голоса. — Молодой человек пока может подождать снаружи.
Чуть погодя, женщина произносит: