— Я вырос не в Нью-Йорке и никогда не хотел быть копом. Мой отец всегда мечтал, что я пойду по его стопам. А мне всегда хотелось чего-то большего, чего-то, что действительно поможет оставить свой след в этом мире, понимаешь? Так и было до тех пор, пока в родном городе не прокатилась волна грабежей. Это помогло мне понять, что работа в полиции — это не только копание в бумажках и сверхурочная работа. Тут тебе даётся возможность помочь людям, раскрывая преступления. После этого я послушался отца. Вот так всё и случилось.
— Уверена, он гордиться тобой, — сказала Афина, принимая у официанта бокал красного вина.
Они заказали себе ужин — лазанью для Сета и спагетти с мясными шарикамидля Афины, — и вернулись к непринуждённой беседе.
— А я всегда мечтала стать хирургом. Когда была маленькой, играя с детьми, я всегда была доктором и мне это очень нравилось. Человеческое тело восхищало, и мне хотелось узнать о нём больше. Интернатура в «Линкольне» — это как сбывшаяся мечта. Но кто же знал, что это принесёт стольких страданий.
Сет потянулся через стол и, взяв её ладонь, сжал пальцы:
— Я знаю, что тебя все ещё мучают болезненные воспоминания о том нападении. А потом вдобавок смерть Бьянки… Я даже не могу представить, насколько тебе тяжело!
Афина почувствовала себя страшно виноватой, потому что сказанное ею не имело никакого отношения к тому, о чём говорил Сет. Она имела в виду Киана и то, что он развёл её, как дуру. Сет ошибочно принял её выражение на лице за скорбь по покойной подруге и, поднеся ладонь девушки к губам, поцеловал пальцы.
— Знаешь что? После ужина я покажу тебе одну из самых классных укромных крыш в городе. Оттуда открывается потрясающий вид. Мы сможем побыть немного наедине и поговорить о чём угодно.
Предложение было заманчивым, но в голове снова вспыхнула мысль о Киане и это вывело Афину из себя. Он что? Будет постоянно её преследовать, напоминая о совершённой ошибке?
— С удовольствием, — выдавила она из себя и отодвинула стул. — Извини, я на минутку. Мне нужно в дамскую комнату.
— Конечно.
Девушка сбежала в туалет и, убедившись, что там никого нет, облегчённо вздохнула. Брызнув на лицо холодной водой, Афина уставилась на своё отражение в зеркале и с ненавистью подумала о том, насколько сильно её волнует Киан.
— Афина, ты — идиотка. Киан тебя не хочет. Тебе нужно прийти в себя.
— Ну, я бы не сказал, что он тебя не хочет. Проблема совсем не в этом.
От звука голоса сзади Афина подскочила, резко обернулась и уткнулась носом в грудь Киана…. В дамской комнате?
— Ка… Какого хера… Как ты сюда попал? — спросила она требовательно, стараясь проскользнуть мимо. Киан схватил её за плечи, усадил на умывальный столик и зафиксировал её ноги своими мощными бёдрами.
— Воспользовался дверью, — ответил он сухо, удерживая её упирающееся тело на месте.
— Тогда воспользуйся ею ещё раз и свали отсюда! Тебе нельзя здесь быть!
Афина говорила, как четырёхлетний ребёнок, рассказывающий какими игрушками разрешается играть, а какими нет. Киан, одетый во всё чёрное, и с ещё влажными после душа волосами, выглядел чертовски привлекательно. Он был настолько близко, что в её ноздри проникал дразнящий запах его тела.
— Афина, ты же не хочешь, чтобы я уходил. Точно также, как и не хочешь с этим тупицей-детективом иметь ничего, кроме дружбы. Ты хочешь меня, — его голос был низким и хриплым, он вызывал горячее желание, закручивающееся внизу живота в тугую спираль.
— Нет. Нет! Я не хочу тебя. Ты — сволочь! Ты жалкий и жестокий. Ты использовал меня и, получив желаемое, бросил на полу, как какую-то дешёвую шлюху, — к своему ужасу Афина почувствовала, что в глазах защипало — подступили слёзы — и, чтобы сдержаться, она быстро заморгала. Будь я проклята, если из-за этого мудака пророню ещё хоть слезинку!
Киану тяжело было видеть, как Афина пытается себя контролировать. Он думал, что сможет просто уйти, и что для Афины будет лучше забыть его. Но, обнаружив её с чёртовым детективом, державшим её за руку, всё рациональное мышление Киана куда-то испарилось. Для него в тот момент было важно показать ей, что он сильно сожалеет и просит дать ему ещё один шанс.
— Я облажался. Мне не стоило так с тобой обращаться. Афина, мне очень жаль, — он постарался вложить в свой голос всю искренность, на которую был способен, и надеялся, что она увидит, что он серьёзен.
— Ты опоздал. Теперь я с Сетом. Он — настоящий мужчина и знает, что позволительно в обращении с леди, а что нет. И в постели он просто огонь. Так что, как видишь, мне и без тебя хорошо. Мне от тебя ничего не нужно.