— Атрофия зрительного нерва, — прочитала диагноз Нина Петровна. В графе назначений было написано много препаратов и добавлено: «ЕТС» — то есть срочно.
— Но причина не офтальмология, — указала ей на дальнейший текст Марина. Указано: «Острые воспалительные процессы, происходящие в организме. Механизм неизвестный.
Нина Петровна, врач с почти полувековым стажем, молча откинулась на стуле, и, помолчав, резко спросила:
— Где пациент?
— Сидит у кабинета, — испугавшись ее тона, ответила Марина и ввела его в кабинет.
— Евгений Михайлович! — представился тот.
Нина Петровна задала ему некоторые вопросы, провела визуальное и пальпированное обследование и попросила подождать в коридоре.
Потом долго и молча изучала медицинскую карту обследования, анализы, историю лечения и позвонила дежурной медсестре:
— Обход переносим на полчаса!
И уставившись каким-то туманным взглядом на Марину, сказала:
— Сгубила ты, кажется, девочка, этого человека!
— Так все плохо? — упавшим голосом спросила Марина.
— Хуже нет!
… Болезнь эта, по предварительному мнению Нины Петровны не имеет никакого отношения к неврологии. Это могло быть одно из редких иммунных болезней, когда клетки начинают вести себя как киллеры, и воспаление идет по всему организму на клеточном уровне.
И поскольку из-за поставленного неправильного диагноза болезнь долгое время не лечили, то справиться с ней в этом состоянии было уже проблематично. И даже если сейчас прямо с сегодняшнего дня удастся ударными дозами гормонов заглушить ее, для дальнейшего текущего лечения — а на это уйдет года три. Но слепоту я уже не остановлю! Это одно из последствий. Атрофия зашла слишком далеко. Мертвых не воскрешают! — закончила Нина Петровна.
Марина сидела, как убитая.
— Заявите?!
Нина Петровна как-то странно посмотрела не нее:
— Я — нет, Он сам заявит. Или его семья. У него есть семья?
— Не знаю.
Нина Петровна вдруг перешла на официальный тон и, наклонившись к ней, зло спросила:
— А ты о чем думаешь, Марина Сергеевна?! Ты о нем лучше думай!
И встав со стула, приказала:
— Переведи его ко мне, все документы на стол. И видимо опомнившись, произнесла, — Будем надеяться!
И уже совсем примирительно:
— У меня за всю мою практику было только два таких диагноза. Редкая болезнь.
— И оба ослепли?
— Один.
…Вечером, придя домой, Марина вдруг сказала пришедшему раньше нее и накрывшему на стол мужу:
— Налей мне водки!
— Пить начала? — сыронизировал муж.
— Может, и начну! В клятве Гиппократа об этом ничего не говорится!..
… Утром, после планерки, позвонила Нина Петровна:
— Зайди ко мне в двенадцать.
— Что-нибудь случилось?
— Придет жена твоего Евгения Михайловича. Узнала, что его перевели в мое отделение и хочет объяснений. Я бы хотела, чтобы эти объяснения дала ей ты.
— Я вам полностью доверяю, любые объяснения, которые вы сочтете нужными!
— Ты что, в кусты?! Нет уж, девочка, я не хочу, чтобы между нами были подозрения! И вот что я тебе скажу: — я бы не хотела, чтобы эта история дошла до главного врача. Сама знаешь, как он к тебе относится!
Марина знала, главврач не любит, чтобы ему перечили, Марина не терпела, когда ей указывали на ее место. Место ее — так, шестерка!
… В двенадцать в кабинете заведующей ревматологией сидела грузная, но, впрочем, ухоженная женщина. Рядом сидел, казавшийся еще меньше по сравнению с ней, Евгений Михайлович.
Нина Петровна коротко объясняла, что все проблемы у больного от другой болезни, о которой можно было узнать только после дальнейшего результата их лечения в неврологическом отделении и последних анализов.
— Значит, полгода лечили его от насморка, а на самом деле был рак?! — сходу сообразила жена. — Это я образно. И что же теперь будем делать?
— Будем лечить, — ответила Нина Петровна.
— А глаза?
— Мы будем делать все возможное, но произошли, боюсь, необратимые изменения.
Женщина повернулась к Марине:
— Какой же вы врач?!
— Я врач, — стараясь не реагировать на властный окрик женщины, ответила Марина. — Да и у врачей, как и у всех, также бывают ошибки. Я виновата, но человеческий организм — не примитивная мясорубка!
— Болезни очень разные, — подтвердила Нина Петровна, — симптомы разные и очень похоже на неврологию.
— Вы мне зубы не заговаривайте, — взорвалась женщина — я отдала в клинику больного мужа, получила слепого!
— Вы отдали в клинику больного мужа. В том, что я допустила ошибку в диагнозе, сознаюсь! Да, я виновата. Ваша воля требовать любого наказания! Но криком, как и наказанием, здесь не поможешь!