— А вы правда самородок? Геня сказал, ваши картины за границей котируются! Во здорово, да?
— Конечно, чего же лучше, — отозвался Кременцов, бросив на сына красноречивый взгляд.
Стол ломился от яств, было множество холодных закусок, икра красная и черная, но мясо, приготовленное Дарьей, как всегда, пережарено и переперчено. Напитки были все с яркими наклейками, в необыкновенных бутылках. Гости ели и пили чинно, нахваливали хозяйку, нет-нет да и обращались к Тимофею Олеговичу с вопросами. Оказывается, всех собравшихся так или иначе интересовала живопись. Кременцов отмалчивался, отвечал односложно. Да и как еще ответишь на вопрос, например, журналиста: «Справедливо ли мнение, что наши художники все еще плетутся в хвосте у передвижников и сильно отстали от общего мирового уровня?» Задав этот каверзный вопрос, журналист победоносно взглянул на свою подругу, которая уже достаточно осоловела.
— Вряд ли плетутся, — ответил Тимофей Олегович. — Скорее рвут удила.
Его слова привели девицу-хохотушку в восторг, и она подавилась слишком большим куском осетрины. Вскоре произнес речь импозантный мужчина, постарше Кременцова, пользующийся особым заботливым вниманием у Викеши и Дарьи. Видимо, занимал какое-то ведущее положение.
— Чудесный стол, братцы, чудесный стол! — сказал он, сладко причмокивая губами, точно собираясь отгрызть у этого стола кусок. — И чудесные люди собрались за этим столом. Спасибо тебе, Викентий! Ведь нам, ученым схимникам, редко удается вот так запросто пообщаться с представителями искусства. Не балуете вы нас, простых смертных, не балуете, Тимофей Олегович! — он шутейно и приятельски погрозил Кременцову пальцем, точно именно тот его почему-то не баловал. — А иногда и напрасно, скажу я вам... Труды наши, может, и не так заметны, как ваши, их по стенам не развешивают, но и они, эти незаметные наши труды, вносят свои коррективы в интеллектуальный баланс общества. И иногда солидные коррективы, не так ли? Надеюсь, имеющий уши меня услышит. Помянем же, друзья, тех, кто созидает будущее и дает себе в этом отчет. Спасибо вам за такого сына, Тимофей Олегович! В своей области он уже сегодня не менее известен, чем вы в своей. За тебя, дорогой!
Он потянулся через стол к Викешке, и они прочувствованно облобызались, при этом Викентий облил красным вином скатерть. Кременцов с недоумением наблюдал эту сцену. Из многозначительного тоста он не понял ни слова, но тоже радостно чокнулся и с импозантным мужчиной, и с его супругой, и с сыном, и даже с Дарьей, которая не сводила очарованного взгляда с расползающегося по новой скатерти кровавого пятна.
— Спасибо это вам, Иван Миронович! — сказала Дарья, чудно хлюпнув носом.
Мужчина и к ней потянулся с поцелуем, а заодно уж обнялся и с девицей-хохотушкой. Ее он даже отечески потрепал по спине рукой с зажатой в ней вилкой. Было впечатление, что он постучал ее по лопаткам, как делают при кашле. Девица и впрямь закашлялась и долго не выпускала любезника из нежных объятий.
За этим столом Кременцов особенно остро ощущал свое давно совершившееся отчуждение от сына. Это было горько. Родное до каждой кровиночки лицо не вызывало в нем ничего, кроме досады. «Ну чего ты, чего суетишься и мельтешишь? — думал про сына Кременцов. — Все ведь видят, что ты мельтешишь, и это же стыдно!» Когда и в какой точке пространства и времени оборвалась связывающая их пуповина, когда разрушилась возможность духовной, доброй близости, Кременцов не мог сказать. Он этого не заметил. Просто однажды осознал, что из его жизни, из его душевного состояния выпал какой-то наиважнейший элемент, дававший ему иллюзию нетленности и разумности собственного существования. Сын покинул отчий дом уже после того, как это случилось, выпорхнул из гнезда самоуверенный, преисполненный надежд, презрительно чуждый дотошной, слезливой, семейной сентиментальности. Его пушечная готовность навеки разорвать родственные путы была подобна самосожжению. Это уж потом, когда жена померла, по неведомым для Кременцова причинам сын начал — в письмах, в коротких наездах — нащупывать, склеивать утраченную кровную связь с отцом. Тщетные, изнурительные для обоих попытки. Теперь вот в гостях у сына Кременцов сидел как случайный прохожий, забредший на огонек.