— Галь, я серьезно.
— Ага, хочешь присмотреть за чокнутой подругой. Это гуманно, Кира Ивановна. Я посоветуюсь с Сергеем Петровичем, постараюсь его убедить. Думаю, он меня послушает. Он ведь такой доверчивый неандертальчик. Только надо Гришку предупредить, чтобы он не умничал. Ты его обязательно предупреди. А в общем, ты хорошо придумала, старуха!
Кира предупредила мужа. Он пришел домой веселый, горластый, видно, на работе что-то приятное с ним приключилось. Принес небольшой тортик. Он часто баловал супругу гостинцами. У него рядом с институтом классная кулинария. Когда Кира за ужином ему сообщила, что в субботу они идут в ресторан с Галкой Строковой и с ее новым кавалером, его веселость как рукой сняло.
— Зачем такие испытания на старости лет? — удивился благоразумный Гриша. — Если ты хочешь в ресторан, пойдем вдвоем.
— Ой, как ты не понимаешь!.. — Кира попыталась объяснить мужу ситуацию, но он заупрямился и на все ее хлопотливые доводы тупо возражал в том смысле, что не понимает, почему он должен тратить субботу на общение с психопатами.
Он сказал, что у него на работе полно психов, и каждый день он с ними сталкивается в автобусе и в метро, так с какой стати он еще и в выходной должен трепать себе нервы. Он сказал, что вообще психоэнергетический потенциал в современном городе настолько высок, что опасен для жизни нормального человека. Даже привел какие-то сокрушительные цифры. Киру ироническое трепыхание мужа здорово разозлило.
— Мой милый, — сказала она, — по-моему, ты попросту безнравственен, как все эти молодые люди с каменными мышцами и атрофированной душой.
— Не знаю, каких молодых людей ты имеешь в виду, ты ведь мне про свои знакомства мало рассказываешь, но я думаю о наших с тобой будущих детях. Здоровое потомство рождается только от здоровых психически родителей.
Неожиданно он нанес запрещенный удар, и оба вдруг умолкли, испуганно и смущенно глядя друг на друга. Кира первая пришла в себя.
— Тебе понравилось, как я потушила мясо? — спросила она.
— Чудесное мясо! Там еще осталось на сковородке?
Вечер прошел обыкновенно. Кира гладила, муж смотрел телевизор и комментировал передачи, как всегда, забавно. Кира радостно смеялась его шуткам. С каким-то тоскливым недоумением она думала, что скоро они разденутся и лягут в общую постель. Каждый день они это проделывают. У них шикарная двуспальная кровать из финского спального гарнитура — подарок Кириных родителей. Те купили гарнитур перед их свадьбой именно с расчетом подарить кровать детям. Им самим кровать была не нужна. Им нужно было все остальное в гарнитуре — тумбочки, пуфик, зеркало и комод. Когда кровать втащили впервые в их однокомнатную квартиренку, она произвела фурор. Она заняла всю комнату. Даже Гришин друг Костька Шмарин, записной остряк и дамский угодник, помогавший переезжать, не нашелся что сказать по поводу обновки. Кровать была слишком красноречива сама по себе. Мечта турецкого султана. Гриша тогда жене шепнул: «Ничего, надоест, продадим!» Кира немного обиделась, она не понимала, почему может надоесть такая вместительная кровать. Маленькая квартира может осточертеть, но не кровать.
Теперь она думала иначе. Она томилась смутной жаждой одиночества. В уютной, со вкусом обставленной квартирке негде было укрыться. Кровать проникла и на кухню, и в ванную. Если бы у них было две отдельные кровати, она могла бы по ночам прятаться в свою, как в норку. Первое время она ждала, что Гриша сам заговорит о продаже кровати, вспомнит. Но он молчал. Он приладил над изголовьем книжную полку и поместил туда книги, которые любил перечитывать перед сном. Кира упустила момент, когда кровать можно было разменять на две односпальные безболезненно, теперь такое предложение с ее стороны прозвучало бы двусмысленно. Она знала, что подумает и о чем спросит проницательный Гриша, но не знала, что отвечать. Вернее, она не хотела отвечать правдиво. Гриша не заслужил, чтобы услышать от нее, что, по ее мнению, спать в общей кровати — это все равно что хлебать суп всю жизнь из одной тарелки. А что она может придумать еще? Что кровать занимает слишком много места? Конечно, это резонный довод, но опять же упущенный по времени. Этот довод, как и многие другие, отлично прозвучал бы в начале их совместной жизни, пока они оба были беззаботны. Пока они строили совместные планы, которым, видно, не суждено уже осуществиться.
Совсем недавно Гриша ни с того ни с сего завел разговор о некотором физическом охлаждении как о естественном процессе в семейной жизни, который сам по себе не опасен и ни о чем не говорит, а, наоборот, укрепляет иные, более прочные и надежные связи. Интересно узнать, какие это связи и в чем они выражаются? Уж не в том ли, что Гриша предпочитает уткнуться в телевизор, вместо того чтобы повести ее куда-нибудь развлечься, как это бывало встарь? Или в том, что она часто ловит себя на глухом, ничем не спровоцированном раздражении по отношению к мужу и ей стоит большого труда удержаться и не наговорить резкостей? Или в том, что они одинаково пугаются и избегают неосторожных слов, как будто одно, невпопад сказанное слово может разрушить что-то в их любви, уже подточенной?