Краска густо заливает мое лицо. Резинки, стягивающие его челюсти, конечно, выглядят не слишком эстетично, но и ничего ужасного в них нет. Зря он стесняется.
— Привет, — улыбаюсь я. — Дело не в шине, я просто… не ожидала услышать твой голос. Он такой… Прости, пожалуйста. Я так внимательно его слушала в магазине, что сейчас, в обычной обстановке, он буквально выбил меня из колеи. Мне казалось, будто… голос остался там, вместе с этим кошмаром.
— Ты хочешь, чтобы я молчал? — спрашивает, снова прикрываясь ладонью.
А мне хочется подойти и обнять его, но я не решаюсь. Он пригласил меня только на завтрак.
— Нет, конечно. Я привыкну, — и поспешно меняю тему: — Ты точно уверен, что хочешь этого? — замираю с пакетом у импровизированного стола. Губы расползаются в широченной улыбке. В голове тут же яркими красками рисуется картинка, как нас застукивает кто-то из его друзей или медперсонала. Пораженно замирает, крутит пальцем у виска!
Мало того, что чуть не угробила мужика, так еще и травит.
Ярослав кивает. Кажется, он забавляется. Присаживается на кровать, руки снова на груди, торопит жестом. Ну что ж, хозяин — барин.
Достаю тарелку с сырниками, открываю варенье, сметану. Отпиваю глоток кофе. М-м-м, с молоком и сахаром, безумно вкусно.
Его взгляд становится страдальческим, и это очень комично.
— Приятного аппетита, — произносит сквозь зубы. — Писец, как жрать хочется.
— Сейчас кто-то зайдет и навеки заклеймит меня стервой, — сообщаю я ему, не в состоянии сдержать смеха. На самом деле я очень голодна, не стала перекусывать дома. При нем, правда, кусок в горло не лезет, но пахнет аппетитно.
Он берет мою вилку, отрезает ребром четверть сырника, щедро макает в варенье и кладет на тарелку. Я беру столовый прибор и отправляю еду в рот.
— Очень вкусно, — говорю я.
— Запах — супер, — в доказательство делает глубокий вдох, блаженно закрывая глаза. Мне остро хочется его вкусно кормить каждый день своей жизни.
Даже головой приходится встряхнуть, чтобы прогнать навязчивую фантазию в виде Ярослава на моей кухне.
— Сама готовила. Я потом тебе сколько угодно нажарю, когда можно будет. Если захочешь.
Он смотрит на меня как-то странно, но кивает продолжать.
Самое идиотское свидание в моей жизни.
Да нет же! Никакое это не свидание! В том, что мы проводим вместе пару часов в день, нет ничего такого. Должно быть, у него есть девушка. Просто она его любит и жалеет, она ни за что не станет с энтузиазмом уплетать при нем твердую пищу, зная, что ему такое удовольствие светит не раньше, чем через месяц в лучшем случае.
Когда я убираю со стола, чувствую, что немного злюсь:
— Если тебе вздумается еще раз проверить мою совесть на прочность, то в следующий раз ты тоже должен есть. Хоть что-нибудь, хоть белковый коктейль тянуть через соломинку. Я себя, честно говоря, ужасно чувствую.
— Хочешь загладить вину? — перебивает Ярослав. Он очень серьезен, от его прямого взгляда вдоль позвоночника ползет колючий холодок. Кажется, кто-то чувствует себя намного лучше, и кого-то тянет на приключения. Он смотрит на мою шею, затем ниже на грудь, резко возвращается к глазам. Такое впечатление, будто он опомнился и остановился. Он моргает. Мне становится ужасно не по себе, и между тем как-то… хорошо.
Хорошо, что он так на меня смотрит. Значит, операция точно прошла успешно. И между тем я впервые до конца осознаю, что он — мужчина, а я — женщина, между разнополыми людьми стандартной ориентации, конечно, бывает дружба. Но это скорее исключение из правил.
— Как мне загладить вину, Ярослав? — слова звучат слишком покорно, слишком эротично. Его глаза темнеют, зрачки расширяются.
В этот момент дверь открывается и нас прерывает все тот же врач.
— Доброе утро, Ярослав, Катерина, — говорит он, подходя к нам. — А чем это так аппетитно пахнет? — окидывает взглядом палату.
— Пожалуй, мне пора, — прячу за спиной пакет с пустыми тарелками, которые звонко стукаются друг от друга.
Врач хмурится, смотрит то на Ярослава, то на меня. Челюсти его пациента надежно сцеплены, при всем желании я бы не смогла ничего запихнуть ему в рот. Ругать не за что. Врач это понимает, но все равно выглядит недовольным.
Ярослав моргает, прощаясь, и смотрит на доктора, я выхожу из палаты, чувствуя смятение и сумбур.