Мать Дарилины как стала хохотать, чуть непривязанное ведро в колодец не уронила.
— И правда! — утирая выступившие от смеха слёзы сказала она. — Помоги, чтоль, тогда воды донести, раз бездельничаешь.
Арефей взял вёдра, пошёл чуть ими покачивая, чтобы видно было, что ему не тяжело совсем.
— Арефейка, а скажи мне, отчего Дарилинка у меня такая печальная ходит, а?
Арефей чуть вёдра не выронил.
— Так это… ну… Не знаю я.
Мать Дарилины снова захохотала.
— Ой, поглядите на него! Не знает он! Ты чего, думаешь, слепая я? Вся деревня уж знает, как вы с ней бегаете вдвоём да по разным местам прячетесь. Ух, бесстыдники!
Арефей почуял, как горячая кровь ему в лицо бросилась.
— Нет! Нет-нет! Не бегаем… ну, уже не бегаем… то есть… Не бегаем, короче!
— И про это знаю, что уже не бегаете. — Мать Дарилины кивнула. — Так в том же и дело! Она ж от вашей ссоры и грустит. А вот помирились бы, так она и грустить бы перестала.
— Да нет… там другое совсем. Ну… то есть… — Арефей вздохнул. — Сложно там всё.
Мать Дарилины вдруг снова хохотать стала.
— Ой, не могу! Молодёжь! Всё-то у вас сложно! Всё-то вас не понимают! Одни вы всё понимаете! Дарилинка всё тоже вздыхает да отворачивается. Тоже у ней сложно всё. А я ж не первый день-то живу, тоже кой-чего повидала. Из-за тебя она страдает, вот и всё.
— Да ну нет. Ну правда же, там всё не так, как кажется.
— Да разве ж вас, сильно умных, переубедишь? — Мать Дарилины рукой махнула. — Идёт мальчонка да мне рассказывает, как всё сложно у него. Ты, Арефейка, не забывай, что Дарилинка дочь моя, я родила её и с самого того момента знаю. Уж понимаю кой-чего, что у ней в голове и отчего она вздыхает.
Арефей задумался. Поглядел на мать Дарилины, словно прочитать на ней хотел чего-то.
— Думаете, правда из-за меня?
— Вот! Соображать начал. Ну а что непонятного-то? Ты вон какой парень видный. Это раньше шибзик был, как Тимолай, папка твой покойный. И тихий такой же. А теперь вон чего, в плечах раздался, заматерел, вон, гляжу, с заводскими всегда драться первым бежишь. Дарилинка таких любит, уж я-то знаю.
Арефей приосанился, снова вёдрами махать стал.
— Да ну не прям уж я…
— В общем, Арефей, ставь вёдра, пришли уже. А про Дарилинку ты подумай. Не хочу я, чтоб дочка моя грустная такая ходила. Пойди да помирись. И выкиньте вы уже из головы эти ваши сложности. Дурью маетесь какой-то от безделья, вот и сложно вам всё стало.
Арефей поставил вёдра прямо возле калитки их дома.
— Помирюсь! Обязательно помирюсь!
И под хохот матери Дарилины Арефей побежал прямо к хлеву, искать Дарилину.
***
Арефей помнил её, в школе видал постоянно. Только вот имя ну никак вспомнить не мог. А может и не знал никогда. Девка поставила вёдра, громко фыркнула, утирая пот с круглого лица, и принялась зёрна из вёдер в кормушку скотине засыпать.
Арефей придвинулся чуть ближе, вплотную прижался к деревянным ящикам, за которыми прятался. И, морщась от царившей в хлеву кисловатой вони, продолжил вспоминать, как зовут девку. Ну вот только ж пару дней назад видел, как она с подругой разговаривает. Арефей ещё тогда на её толстые ляжки внимание обратил. Но имя так и не всплыло. Хлопнув с досады по ящику, он высунулся и прошептал:
— Эй!
Девка не услышала.
— Эй! — громче повторил он. — Эй, слышь?
Девка обернулась, прищурила свои узкие глаза.
— Слышь, где Дарилина, а? — спросил Арефей.
Девка нахмурилась, пухлые щёки её красными стали.
— Я чего слежу, что ли, за ней? — пробурчала она. — Далась она мне… и вам всем, Дарилина эта.
— Да мне с ней поговорить прям очень надо.
— Так иди и говори. Я вот с ней вообще говорить не хочу, с Дарилиной твоей. Грубиянка и злюка она!
Арефей вдруг улыбнулся уголком рта, прищурился хитро.
— Да она тебе завидует просто, — сказал он.
Девка в лице переменилась. Красный румянец с щёк ушёл.
— Чего? — недоверчиво протянула она.
— Ну ты вон какая… фигуристая. Есть за что схватить. А Дарилинка тощая. Вот и завидует.
Девка спину выпрямила, грудь её внушительная вперёд выпятилась. Арефей аж сглотнул больно шумно.
— Правда, что ли? А чего ж ты сам тогда к ней прибежал. Да сам же и по углам её тискал. Я ж всё знаю, Арефей. И вся деревня про вас с Дарилинкой знает.
— Так уж знаешь сколько не тискаю-то? Вот и пришёл ей сказать, что всё, конец.
Девка замолчала. Медленно губы у ней в улыбке растянулись.
— Другую теперь ищешь, поди? — сказала она да таким взглядом на Арефея посмотрела, что у того опять во рту пересохло.