Как вы уже поняли, у плана с маячком есть свои недочёты. Самый главный – хрен его знает, сработает это вообще или нет. Главная странность – маячок активируется ударами азбукой Морзе SOS. Один раз – посылка, два подряд – подмога. Как обидно, когда твои руки связаны, и ты не можешь никак довести до вибрации проклятый маячок, стирая о бетон свою несчастную ногу. Майклу даже начало казаться, что от боли он мог не почувствовать вибрацию в голени. Он решил периодически пробовать активировать маячок, однако почувствовать вибрацию ему так и не удавалось. «Неужели он сломан?» – переживал Майкл.
Время слилось в единую полосу. Майкл утратил ему счёт. Он плохо знал свой организм, поскольку он его никогда ранее не подводил, а стало быть, не давал повода к себе прислушиваться. Теперь у него появилось много новых ощущений, в основном болезненных. Его «жизнь напрокат», как он сам её называл, а с нею и былое здоровье, начали его покидать. С каждым днём сил становилось всё меньше и меньше. Ничего не происходило и не менялось. Майкл пробовал самовнушением убедить себя зафиксировать те эмоции и чувства, что были у него в самом начале, будто его поставили на паузу, однако, время безудержно уносило старого Майкла. Он стал жить в полудрёме, потихоньку сходя с ума.
Однажды Майкл очнулся и почувствовал где-то рядом с собой ещё одно дыхание. В темноте, совсем близко, появилось что-то живое. Это была женщина, молодая. Девушка. Он почувствовал это. Она спала. Он заговорил, а она не откликнулась, просто продолжала дышать. Ровно, спокойно, иногда рывками, словно пытаясь вдохнуть побольше воздуха, а затем снова ровно и спокойно. Наконец она проснулась. Застонала, заплакала. В Майкле загорелось что-то вроде духа соперничества. Ему казалось, что он чувствует себя лучше, чем она, хотя он тут пробыл явно дольше и уже ощущал свисание с лица бороды. Ему пришлось подождать, пока она наорётся и наплачется. Терпеливо он выждал окончания истерики, и тогда, когда все всхлипы обессилевшей от трепыханий пташки стихли, он проговорил:
– Я тоже пленник! Будем знакомы. У тебя найдётся чашечки кофе или закурить? Я не курю, но сейчас покурил бы. Так, сменить обстановку. На самом деле хотел бы мяса или вообще еды, можно и капусты, можно, что вообще угодно, только бы это была еда!
Так галантная шутка Майкла про кофе с сигаретой превратилась в истерику о том, как он хотел бы поесть. Ему удалось парировать и разъяснить все эти обстоятельства на счёт шуток, галантности и голода. Наличие в комнате ещё одного живого человека придавало Майклу сил. Теперь он не свихнётся, если, конечно, он уже не свихнулся, и ему это всё не кажется.
– Эй, держу пари ты тоже связана. Вот уже есть одна хорошая новость для тебя – ты можешь меня не бояться. Ну, и сразу плохая – мы не сможем объединить усилия, чтобы выбраться. Меня зовут Майкл, а тебя?
Девушка ответила ему не сразу. Она сказала, что её зовут Джейн. Вернее звали, а теперь это всё уже неважно.
– И почему же, изволь спросить, это теперь неважно, хотя раньше имело значение? Рискну предположить, что это намек на то, что ты собираешься провести здесь остаток жизни, и имя тебе больше не пригодится?
– Какой догадливый.
– Эй, милая, ты же понимаешь, что имя тебе пригодится даже, если ты проведёшь здесь остаток жизни.
– Не уверена!
– Так будь уверенна. Во-первых, тебе лучше помнить, кто ты и откуда. Если ты не будешь собой, то, что у тебя останется? Ты – это всё, что у тебя сейчас есть. Если ты потеряешь себя, то считай, что больше вообще ничего не существует. Даже если ты выберешься отсюда живой.
– Откуда ты знаешь, что я думаю, что я хочу, кем себя считаю?
– Ты ругалась и плакала, ты не просила и не умоляла, а теперь ты заявляешь, что имя тебе больше не нужно. Ты явно знаешь что-то, о том, кто тебя похитил. Ты как бы даешь ему что-то понять о себе.