На глаза навернулись слезы. Не знаю, откуда появилась эта сентиментальность, но мне стало жаль себя.
Вейсхаупт ответил на мои мысли, словно подслушал их:
— Не жалейте себя! Вы же гений! Ваше дело будет жить веками! Вам лучше выйти сейчас к братьям, которые ждут вас в беседке вашего детства.
Я кивнул профессору:
— Хорошо.
Я направился к двери, но профессор задержал меня:
— Во время нашего ритуального сеанса, когда вы были в беспамятстве, вы сказали нечто, что вам надо бы знать. Хочу напомнить…
— Что же я сказал?
— Вы сказали буквально следующее: «Найдем и профинансируем врагов тех, кто отказывается от нашего кредита. Будет война — лучший генератор безумных займов».
Я ничего не ответил, лишь кивнул головой и вышел во двор. В это раннее утро спали все, кроме братьев. Они собрались в беседке.
Несмотря на недавний провал в памяти, я их сразу узнал. Вот Амшель, старший брат, который руководит нашими делами во Франкфурте. Рядом с ним Джеймс из Парижа. Потом Соломон венский и Карл, работающий в Неаполе…
Они мне рады. И я им тоже! Мы обнимаемся. Я сажусь рядом с ними и Амшель берет слово:
— Вот и Натан, можно начать. Приветствую всех вас в родном доме! Мы собрались по поводу радостного события. Всеми нами любимый Лайонель, сын Натана, берет в жены всеми нами любимую Шарлотту, дочь Карла. Уверен, что этот союз будет показателем того, как должны строить свою жизнь истинные Ротшильды, чтобы капитал не утекал из семьи. Нам не нужны браки с чужими.
Джеймс сказал:
— Правильно! Мы способны купить императора Франции с Лувром и многое другое. Зачем нам французские невестки и зятья?
Соломон Венский согласился:
— Правильно! Мы можем запросто купить и Венскую корону.
Карл сказал:
— Даже Ватикан можем купить.
Я лишь кивнул головой.
Амшель продолжил:
— Императоры и королевы, принцы и принцессы, графы и герцоги. Все они нас интересуют лишь в качестве клиентов наших банков, которые берут у нас крупные ссуды. Следуя напутствию нашего великого отца — царство ему небесное — мы должны воспитывать наших детей, внуков и правнуков в духе семейного единства!
Братья молча кивали головами в знак согласия.
— Теперь, я бы хотел коротко изложить положение всех наших дел, чтобы согласовать будущий план действия, — сказал Амшель, открыл свою тетрадь и начал, — вы помните, что Натан предложил нам совершенно гениальную идею выдавать кредит не золотом, а лишь векселями. Мы вместе потрудились для того, чтобы укрепить веру в наше золото по всей Европе. Это потребовало неимоверных усилий, и Натан взял на себя основную тяжесть, но план был успешно доведен до конца, и тогда наши дела резко пошли вверх.
В моей голове послышался какой-то щелчок, и вспышка воспоминания осветила мой разум черно-белым свечением…
Передо мной длинный, широкий коридор, столбы. Я стою у белого неприглядного столба в углу. Люди в зале копошатся, нервничают, бегают, торгуют бумагами и воздухом.
Это Лондонская биржа, и под этим белым столбом — мой кабинет. Я здесь провожу весь день, работаю. Сюда приходят ко мне на прием нуждающиеся в кредите и покупатели ценных бумаг. Здесь я даю задания своим агентам и отсюда отправляю курьеров с важными сообщениями по всему миру. Вот и сейчас ко мне с почтением подошел курьер из моего банка в Лондонском Сити. Он наклонился ко мне и прошептал:
— Есть сообщение от вашего главного кассира.
— Говори.
— Банк Англии только что отказался принять облигацию на сумму две тысячи фунтов, выпущенную в Вене, банком господина Соломона.
— Какая названа причина? — невозмутимо спрашиваю я.
— Сказали, что не могут обналичить чек частного банка.
Я сразу понимаю, нужна быстрая и четкая реакция, которая изменила бы отношение ко всем банкам Ротшильдов! Нельзя допускать подобного пренебрежения к нам! Мой мозг заработал, как счетная машина, и начал порождать возможные варианты действия. Я мог бы ответить тем же. Подожду, пока поступит ценная бумага от банка Англии, и демонстративно откажусь ее принять. Могу и не ждать, а подстроить все это. Агент принесет их облигацию и, получив отказ, устроит шум. Тогда главный управляющий банка Англии, лорд Томас Мони, будет вынужден пойти на переговоры, и я добьюсь от него полного признания наших активов.
Тут во мне просыпается внутреннее Нечто и подсказывает, что это не эффектно! Мозг щелкает и порождает другой план: можно немедленно вызвать руководителя охраны. Ночью наша тайная бригада сильно напугает лорда Мони и завтра он сам придет с извинениями. А если не придет, получит увечья завтра ночью или его украдут. Лондон — опасный город. Здесь много безнаказанных преступников.