— Алло, я в процессе поисков.
— Да не ищи ты! Я уже нашла. Эта коробка, оказывается, в моём рюкзаке затерялась. Можешь возвращаться.
Я сбросил. Поняв, что дальше исследование я проводить не могу, я быстро сфотографировал ту запись, которую открыл, положил дневник на место и, обувшись и закрыв квартиру на ключ, направился домой.
Дорога домой была тяжёлой — в основном, из-за раздумий. Кого же имела ввиду Лена под словами «тот самый», «он» и «любимый»? Может, Ивана? Точно нет. Зачем ей фотографировать его издалека? Да и не похож парень на фото на Ивана. Тот был брюнет, а у этого — волосы русые. Да и небритых скул у Ивана не было. Да и стиль одежды у него был не такой. Тогда кто это? Может, ещё одна жертва Лениных ухаживаний? То есть Лена — маньячка, которая преследует парня, доводит его до помешательства, а затем отправляется за новой жертвой? Интересная теория. Для какого-нибудь низкосортного бульварного чтива, но не для реальности. Всё-таки надо быть реалистом.
Когда я вернулся в свою квартиру, Лена и Соня встретили меня объятиями. Я что, вернулся из командировки? Меня не было часа три всего, а они так рады моему возвращению, будто я три года отсутствовал. Впрочем, вместе с недоумением я испытал что-то вроде умиления: как же мило, подумал я, что меня встречают так. После объятий я сходил в душ и переоделся в домашнюю одежду. Когда я вошёл на кухню, свежий, чистый и опрятный, Лена, наконец, продемонстрировала, что такое она искала: это была бутылка коньяка. Я не разбирался в алкоголе, поэтому я не смог понять, какой он примерно по цене. Также я не мог понять, зачем он мне, ведь Лена знает, что я не пью.
— Красивый коньяк. — заметил я.
— Ну ты странный! — засмеялась Лена. — Какая разница, как он выглядит? Главное, какой он на вкус.
— Так я же не пью, и ты это прекрасно знаешь.
— Ну, у всех когда-то бывает первый раз. Сегодня ты потеряешь свою невинность в плане алкоголя.
Я хотел совсем отказаться. Дел у меня других нет, что ли? Я всё никак «Клан Сопрано» смотреть не начну, хотя очень хочу. Я всё ещё не смотрел «Крёстного отца». У меня лежит недочитанная книжка «Преступление и наказание» Достоевского. И неужели я, вместо того, чтобы предаться в свой досуг просмотру и прочтению этих шедевров, буду пить? Нет, ни за что!
— Извини, Лена, но я вынужден отказаться. Не хочу превращаться в своего соседа. Алкоголь — это зло.
— Так ты пей немного, и тогда не будешь алкашом. — попыталась убедить меня Лена.
Я не поддался.
— А что, если мы заключим пари?
— Какое пари? — озадачился я.
— Давай ты выпьешь три рюмки, и я уменьшу домогательства в твою сторону в три раза. Пойдёт?
Ну, я, конечно, был готов к любому, но не к такому. Она от меня отстанет? Всего-то за три рюмки? Ну, не самая плохая жертва. Тем более, что не так уж и поздно. К утру, если что, выветрится. Я решился.
— Хорошо. Я согласен.
— Чудненько. — сказала Лена, достала рюмку и, поставив её на стол, открыла бутылку коньяка и плеснула в рюмку. Я, сев за стол, взял рюмку и понюхал содержимое. Пахло крайне странно. Как некая смесь свежих кофейных зёрен и чистого 95 % спирта. В общем, непривычно.
— Давай же! — подбивала меня выпить Лена. — Ты справишься. Я верю в тебя.
Я начал аккуратно пить этот коньяк. На вкус оказалось ещё более странным. Действительно, это был кофе, смешанный со спиртом, и спирта было явно больше. Я легко выпил первую рюмку и поставил её на стол. Одна из трёх! Ещё две, и Лена от меня отстанет! А та времени зря не теряла и налила мне ещё одну рюмку. Я выпил и её, но она мне далась куда труднее: в голову уже, пусть и слабо, ударило, и я покачнулся. Лена поинтересовалась, не худо ли мне, на что я ответил, что сдаваться не собираюсь и буду идти до конца. Тогда она налила мне третью, роковую рюмку.