Когда я выпил её, тело будто перестало меня слушаться: я облокотился на стул и смотрел поочерёдно на потолок и на стены. Я жмурился, ибо свет на кухне казался слишком ярким. Голова кружилась, я поминутно хватался за неё и пытался массировать, чтобы она прошла. При этом внешне я выглядел так, будто у меня простая мигрень, а не алкогольное опьянение. А Лена села напротив и всё смотрела на меня.
— Чего тебе?.. — спросил я устало. — Чего ты наделала?.. Я ж теперь долго отходить буду…
— Да не волнуйся, это недолго будет. — сказала Лена спокойно. — Давай поговорим, а там и пройдёт всё.
Я, хоть разум у меня и помутился от воздействия алкоголя, всё ещё соображал и понимал, что от разговоров, скорее всего, будет ещё хуже.
— Скажи, а где ты задержался сегодня после работы?
— В магазин ходил… — вяло отвечал я.
— Но ты ничего не принёс.
— Просто так бродил…
— А в каком магазине ты бродил?
— Чего докопалась?.. Ну, бродил и бродил… Не твоего ума дело!
Я понимал, что про следователя рассказывать ни в коем случае нельзя. И пусть алкоголь развязал мне язык, что дало мне возможность чуть нагрубить Лене, я честно старался молчать. Лучше молчать и отговорки в сторону Лены бросать, решил пьяный я.
— А когда ты пришёл ко мне в квартиру, ты не заглядывал в верхний ящик комода? — спросила Лена.
Тут я ужаснулся. Язык так и хотел рассказать о находке, и разум с трудом удерживал его в узде. Я решил действовать так: говорить отвлечённо, чтобы раздражить Лену и окончательно отбить желание спрашивать меня.
— Твоя квартира, кстати… о-очень далеко. Я д-даже удивился… И к-как ты т-только умудрялась ездить на работу?..
— Так ты трогал то, что лежало в ящике комода, голубчик?
Держаться.
— Я н-ничего там не видел…
— То есть ты смотрел в ящик, но ничего там не видел?
Подловила, хитрюга.
— Н-нет, ты что?.. Я не смотрел в днев… — и тут я понял, что начинаю проигрывать, ибо чуть не сдал факт того, что знаю о содержимом ящика. — …вное время суток, что там. Может, в ночное там что-то появится. Как в играх, знаешь?
Да, я нёс полный бред, но лучше так, чем ничего не говорить.
— А мне кажется, что ты не «дневное» хотел сказать… — сказала Лена. — Ты хотел сказать кое-что другое, да? Может, «дневник»?
Я проиграл.
— Какой дневник, Лен?.. Я н-ничего про дневник не знаю…
— Не притворяйся, милый. — сказала Лена. — Я же специально сказала туда не лазить, чтобы ты полез. Хотела проверить, сможешь ли ты устоять. И, похоже, не смог. Какая жалость…
Я решил идти напролом.
— А ты будто в м-мой дневник не лазила! Я же видел эту надпись красную. Ты, небось, всё там прочитала?
— Ну, немного. Кстати, у тебя красивый почерк.
— Не надо только меня «хвалить». Ты везде лезешь в мою жизнь: в мои отношения, в мой дом, а теперь ещё и в дневник! Ты мне всю жизнь испортила в школе…
Я замолчал. В моём разуме через дымку мелькали картины из школы. Лена, с наглой улыбкой сидящая передо мной на парте. Лена, оскорбляющая меня в лицо. Лена, поднявшая меня над землёй и не отпускающая, пока я не признаю что-то. Лена, чуть оголяющая грудь передо мной, чтобы подразнить меня. В животе от такого больно стало. Лена от моих последних слов опешила и ничего не говорила, а я нашёл в себе силы и начал, внезапно для себя, довольно чётко:
— Ты-то не сможешь понять, что я чувствовал тогда. Когда тебя почти ежедневно называют отбросом, ничтожеством и слабаком, сложно остаться прежним. Я был нелюдим, а из-за тебя вообще ото всех закрылся. Только ты и была той, с кем я контактировал. И от этого ещё больней! Ко мне ведь подходили люди, пытались подружиться. Но я пугался их. Знаешь, почему? Потому что я думал, что они ТОЖЕ будет надо мной издеваться. Как ты. До тебя никто не подходил ко мне, не разговаривал так свободно. Не знаю, почему, но это так. И я, пережив эту встречу с тобой, подумал, что все так себя ведут. Что все против меня. Что все будут глумиться надо мной. А мне и тебя одной хватало. А потому я отгородился от людей, ушёл в мир своих фантазий. Но ты и тут меня уничтожала: я рисовал — ты высмеивала мои рисунки; я писал стихи — ты глумилась над моими рифмами. В конце концов я ушёл в чтение книг. Людям, должно быть, удивительно было видеть парня, который ни с кем не говорит, никуда не ходит, а только смотрит в книгу и глаз с неё не поднимает, лишь иногда испуганно оглядываясь. Это твоя заслуга.
Я остановился отдышаться. Лена выглядела обеспокоенно.
— То есть… это из-за меня ты был… таким?