Лена собирала рюкзак, а я продолжал, особо не обращая на неё внимание, переворачивать стулья. И тут она обратилась ко мне:
— Слушай, парень. А как тебя звать-то? Я просто не запомнила.
Я даже оторопел от такого неожиданного вопроса, но быстро пришёл в себя и ответил:
— Меня зовут Александр Дмитриевич Гордон.
Она в ответ засмеялась. «И чего смешного? Обычное имя, обычная фамилия, отчество нормальное» — подумал я.
— Прости, просто ты так официально представился, будто я тебя допрашиваю. Что ж. — Она встала ровно и официозным тоном сказала:
— Моё имя — Елена Игоревна Гордеева.
Она снова засмеялась, на это раз с себя самой. «Как же мало ей надо для смеха» — подумал я. Но она быстро успокоилась, утёрла вызванные смехом слёзы и продолжила:
— Что ж, Александр. Я была очень удивлена твоим сегодняшним выступлением на истории.
В тот день я выступила на уроке истории с сообщением о Крымской войне. Я очень сильно корпел над текстом и оформлением. Правда, рассказывал немного сбивчиво, но людям понравилось. Мне даже похлопали!.. Эх, хорошие были времена…
— Не думала, что ты так хорошо умеешь выступать. Даже мне. Хотя я и не сильно люблю историю, было очень интересно. У тебя талант!
Тогда я невероятно смутился от такой похвалы. Конечно, меня и раньше хвалили, но не так сильно. Да и в тот момент меня хвалила, наверное, самая популярная девочка в классе! Как же тут не смутиться? Тогда я почесал свой бритый затылок и смог выдавить из себя лишь:
— Ну… Спасибо…
Лена же чуть нагнулась вперёд, взявшись за колени, и сказала:
— О… Как мило ты сейчас смутился, ты бы знал.
От такого я смутился ещё больше. Лена, увидев это, подошла ко мне ещё ближе. Я даже отшатнулся. Но она лишь протянула руку и погладила меня по голове.
— Ничего. Спокойно, Сашка. Ты, наверное, не привык к славе, да?
— Да какая там слава?.. — усмехнулся я.
— Ну, к славе блестящего оратора. Я уверена, что у тебя будут большие успехи на этом поприще.
Казалось бы — а чего такого страшного? Меня же вроде хвалит, причём такая известная в классе персона. Тут радоваться надо. Ну, сейчас всё будет…
Продолжая гладить мои волосы, Лена говорила:
— Да, ты определённо будешь прекрасным оратором. Ведь, друг мой, вряд ли ты способен стать, например, спортсменом…
И тут я удивился. Конечно, я не то что бы часто слышал похвалу, но я знал, что вряд ли люди ТАК хвалят.
— Что, прости? — успел вымолвить я.
И тут её рука, до того гладившая мои волосы, резко схватила их. Это было ОЧЕНЬ больно. Я схватился за волосы, стараясь каким-то образом убрать её руку. Но её хват был мощный, и вырваться не получалось.
— Ты ещё спрашиваешь? — спросила она со злобной улыбкой. — Ты же сопляк, весь из себя хилый, как червяк! Ты даже подтягиваться не умеешь нормально! С твоими силёнками только болтать и можно!
Закончив, она дёрнула рукой, державшей мои волосы, с такой силой, что я пошатнулся и упал на пол, а сзади, чуть не задев мою голову, с парты упал поставленный мною до того стул. Лена стояла надо мной и надменно, продолжая злобно улыбаться, смотрела на меня сверху вниз.
— Встань же! Не будешь же ты вечно валяться здесь? — сказала она.
Я встал. Но она тут же толкнула меня, и я снова упал, ударившись спиной и лежавший на полу стул.
— А ведь я даже усилий не прикладывала, чтобы тебя с ног сбить! — сказала она, смеясь звонким смехом. — Видишь теперь!? Ты слабак! Жалкий, хлипкий слабак! — И она продолжила смеяться.
Вызванная её насмешками паника и боль от удара о стул не дали мне сдержаться — я заплакал.
— Что, ты плачешь? — спросила Лена, склонившись надо мной. — Поплачь, червячок, поплачь! Может, ты будешь плакать до тех пор, пока не сдохнешь от недостатка воды в организме!
Всё действительно шло к моей смерти, только не от силы плача — а плакал я сильно, — а от того, что моё сердце в тот момент билось с невероятной силой, а дыхание было сильно учащено. Казалось, я или задохнусь, или моё сердце остановится в этот самый момент. Но все эти исходы опередила Лена: она резким рывком подняла меня на ноги и отвесила мне, шатающемуся, нехилую такую пощёчину.