Он подошел к холодильнику и взял литр молока и шоколадный торт, который купил накануне в пекарне супермаркета. Он нарезал себе большой кусок торта и налил себе стакан молока, затем сел и обдумал ощущения, которые испытывали маленькие ублюдки в этот момент: кипящая боль от леденцов с добавлением очистителя дренажа в их крошечных желудках, изрыгание крови из их ртов и ноздрей, когда лезвия бритв сдирают нежную плоть с их языков и щек, и зазубренные толчки агонии, которые нападают на них изнутри, как иглы, гвозди и осколки битого стекла пробиваются через их пищеварительную систему.
Захари рассмеялся, его глаза блеснули за толстыми стеклами очков. Он обнаружил, что его аппетит разыгрался с новой силой. Он откусил кусок торта и запил его большим глотком молока.
Внезапно он почувствовал резкую боль в горле. Он закашлялся и подумал, не заболел ли он гриппом или чем-то еще. Его горло стало сильно болеть и внезапно воспалилось. Он сделал еще глоток молока. Дискомфорт в горле стал еще сильнее.
Он впился в кусок шоколадного торта и поднес вилку ко рту. Захари укусил и был удивлен, когда горячая жидкость заполнила его рот. Из щели между передними зубами вырвалась струя крови, заливая стол малиновыми каплями. Секунду спустя агония охватила его нижнюю часть лица, и стало еще больше крови. Очень много крови. В панике он вскочил со стула, опрокинув стеклянную кружку. Молоко разлилось по столешнице вместе с десятками крошечных булавок, швейных игл и сверкающими осколками битого стекла.
Его разум заметался, гадая, как предметы попали в молоко, но он обнаружил, что не может думать рационально. Боль во рту была почти невыносимой. Он просунул палец сквозь зубы и быстро убрал его. Кончик пальца был рассечен пополам, из него текла кровь. О, боже, что происходит? Что, черт возьми, у меня во рту? Он взглянул на шоколадный торт с отрезанным от него единственным ломтиком.
Двусторонние бритвы с металлическим оскалом подмигивали ему между слоями желтого торта. Он побежал в ванную и посмотрел в зеркало. Одно лезвие было плотно зажато между его верхними и нижними зубами и надежно закреплено в десне и кости. Лезвие было наклонено под углом вниз, и его задний край глубоко погрузился в пульсирующую плоть его языка, который, казалось, раздулся вдвое по сравнению с нормальным размером. Он заткнул рот, позволив крови и кусочкам шоколадного торта упасть в раковину. Захари осторожно попытался приоткрыть свою челюсть, чтобы уменьшить жгучую боль и вытащить лезвие бритвы, но все было безуспешно. Его челюсть уже была вытянута до отказа. Он просто не мог самостоятельно извлечь лезвие.
Закари знал, что ему нужно попасть в больницу. У него было слишком сильное кровотечение, и резкие боли простреливали его живот. Он представил в себе клубящуюся смесь игл и стекла, рассекающую его живот кровавыми лентами.
Но я не могу идти в больницу, - убеждал он себя. - Если я это сделаю, меня точно поймают.
Его разум перескакивал с одного варианта на другой, но боль, терзавшая его тело, была слишком сильной, и было трудно все продумать правильно. Внезапно он обнаружил, что ему все равно, что с ним случится в конечном итоге. Все, что он хотел сейчас, - это положить конец агонии и постоянному кровотечению.
Он вытащил ключи от машины из кармана и, спотыкаясь, направился к двери. Вскоре он оказался на улице, почувствовав прохладу осенней ночи. Туман усиливался, становился все тяжелее и гуще. Он ощупью пересек небольшой двор перед домом, пытаясь найти свою машину. Захари уперся в переднее крыло "Линкольна" и нащупал дверь машины. Он забрался внутрь и завел двигатель. Затем он включил фары и направился на запад, в сторону бульвара. Он знал, что меньше чем в миле от того места, где он жил, есть больница.
Туман был настолько густым, что ему было трудно видеть на расстоянии дюжины футов. Фары отражались от густого тумана и ослепляли его. Несмотря на свою настойчивость, он обнаружил, что едет медленно. Если он будет двигаться быстрее, то есть большая вероятность, что он, неосознанно, свернет на противоположную полосу движения или в конечном итоге обернется вокруг телефонного столба, и это, конечно, никак не улучшит его нынешнее состояние.
Пятнадцать минут спустя, сквозь туман он заметил светящийся знак. Он подъехал к аварийному входу и припарковал машину. Он поплелся к дверям из матового стекла. Они открылись, предоставив ему доступ к зоне ожидания отделения неотложной помощи.
Захари мог только стоять и смотреть. Все места были забиты. Десятки детей и их родителей сидели вдоль стерильных белых стен, ожидая своей очереди. Очередь выглядела огромной.