Тревор тихонько усмехнулся и продолжил.
- Ее тайный роман с молодым Джонатаном продолжался несколько месяцев. Я знал об этом, потому что наткнулся на них в лесу к востоку от мельницы сорго. Они лежали на ложе из испанского мха, копошились, как дикие животные, наша святая мать, оседлав его, принимала все, что он мог предложить. Она заметила, что я стою в тени и наблюдаю, но это ее не встревожило. Скорее, это только усилило ее возбуждение. После этого я пообещал хранить ее тайну, зная, как отреагирует наш отец на такую неприличную связь.
- Но он все таки узнал?
- Да, через несколько недель, - когда Тревор говорил, в глазах его сияло выражение, похожее на безумие. - Он нашел их, обнаженных и извивающихся, пропитанных потом их страсти, на полу коптильни. Отец сошел с ума от ярости. Он отшвырнул мать в сторону дома, затем, вытащив топор из пня возле поленницы и обезглавил темного любовника своей жены. Он собрал нескольких других рабов, пригрозил им, чтобы они держали все в тайне, и велел им унести тело на болото, чтобы избавиться от него. Он взял голову Джонатана, насадил ее на столб ограды и поджег, чтобы это послужило примером для всех остальных, кто мог бы доставить Розалинде ее постыдное удовольствие.
После этого у семьи Деверо все пошло прахом. Пожилая мать Джонатана горевала несколько дней. Было слышно, как она рыдает по темным берегам болота, ища следы останков своего сына, намереваясь похоронить его с почтением. Но она так и не нашла его. Его обезглавленное тело было хорошо спрятано, несомненно, придавлено камнями и сброшено в зыбучую яму на дальнем берегу протоки. Через неделю она появилась на лужайке перед нашим домом и сделала свое грязное дело в отместку за убийство своего единственного сына.
- Проклятие, - сказал Квентин, поднимая лицо от ладоней.
Тревор кивнул.
- Среди ниггеров она была известна как Моджо Мама. Болотная ведьма, хорошо знающая вуду и черную магию. Все они боялись ее, как и должен был бояться наш отец. Но он просто смеялся и высмеивал ее с верхнего этажа, стоя на балконе, когда она открыла расшитый яркими бусами мешок и начала складывать в пыль у подножия парадных ступеней несколько предметов: куриную ножку, кости опоссума, черную свечу и мелкий белый порошок, который она рассыпала на землю. Затем она произнесла серию заклинаний, которые разрушили бы сдержанность самого отважного человека. Наш отец был глуп. Он проклинал ее с балкона и угрожал убить ее так же, как и Джонатана. Моджо Мама навела костлявый черный палец на него и прокляла его и всех, кто жил и был рожден под крышей дома Деверo в мучительный ад на земле. Потом она подошла к столбу ограды, сняла с его вершины почерневший череп сына и исчезла на болотax.
- Что случилось потом? - спросил Квентин, хотя он мог представить только худшее.
- В течение нескольких дней не происходило вообще ничего, - сказал Тревор. - Отец расхаживал по дому, не обращая внимания на проклятие ведьмы и даже смеясь над обезглавливанием негритянского любовника нашей матери. Потом все началось, - брат замолчал и уставился на него. - Ты помнишь, каким был наш отец? Сильный и крепкий, мускулистый и широкий, как ворота в цветник матери. Но, он начал истощаться. День за днем он терял фунт за фунтом мускулов, пока не стал долговязым. Он велел маме приготовить изобилие еды, но сколько бы он ни ел, он продолжал худеть. Затем его ужас стал еще более унизительным. Его плоть уменьшилась, а кости стали острее и отчетливо выпирали из его кожи. Однажды утром он не спустился к завтраку. Мы поднялись к нему и нашли его лежащим в своей постели. Это был скелет без плоти и внутренностей. Единственное, что осталось - это его глаза, лежащие в сухих впадинах черепа, полные ужаса и раскаяния.
- О, Боже! - воскликнул Квентин. - Прошу тебя... продолжай.
Тревор так и сделал, хотя и без удовольствия.
- После его смерти, примерно во время конфликта в Геттисберге, были обнаружены наши собственные проклятия. Мое разлагающееся состояние, ежемесячное кровотечение бедной Изабеллы и твое собственное неприятное состояние. Однако наша мать, похоже, не пострадала. Она осталась в своей комнате наверху, употребляя бренди и наркотики, ее дверь была постоянно заперта на замок. И так она оставалась, пока проклятие Моджо Мамы наконец не обрушилось на нее глубокой ночью. Но мне не нужно говорить дальше. Ты был здесь, в этом самом доме, во время того ужасного открытия ровно в полночь.
Квентин вздрогнул при этой мысли. Но он не хотел в тот момент останавливаться на смерти матери. Скорее он был намерен найти решение ужасной ситуации, в которой они теперь оказались.