Болоньезе
Лето тысяча девятьсот тридцать третьего года выдалось чрезвычайно жарким. Особенно если проводить его в Хьюстоне, штат Техас.
Солнце уже поднялось над небоскрёбами Мэйн-стрит и жарило немилосердно. Его лучи проникали сквозь плотно задёрнутые шторы в окна небольшой квартирки на той же улице, отбрасывая причудливые тени на желтоватые обои, небогатую, но аккуратную и изящную мебель и ярко начищенную кухонную утварь. Ему было где разгуляться: какой-то эксцентрик снёс стену между кухней и гостиной, что привело бы в священный ужас любого добропорядочного американского гражданина. Но солнцу было всё равно, и оно с удовольствием пускало свои зайчики прыгать как по днищам кастрюль и сковородок, так и по бронзовым статуэткам на полках и рамам картин на стенах.
Высокий, черноволосый и смуглый мужчина, стоявший у плиты, не обращал внимания на выходки светила. Он даже не щурился, когда какой-нибудь обнаглевший блик норовил залезть ему в глаза или сесть на нос. Отчасти его спасала надвинутая на глаза шляпа, против всех правил приличия надетая в помещении. Но дело было не только в этом. Мужчина не сводил пристального взгляда зелёных глаз с сотейника, томящегося на огне, и от каждого солнечного зайчика его зрачки автоматически сужались до размера булавочных головок. Закатанные рукава и небрежно расстёгнутая пара верхних пуговиц рубашки, прижатой подтяжками, брюки с идеально отглаженными стрелочками и незажжённая тонкая сигарилла в углу рта дополняли портрет увлечённого своим делом кулинара.
По комнате плыл умопомрачительный аромат лука, сельдерея и моркови, жарившихся в оливковом масле.
- Палач, душа моя, напомни ещё раз, как называется эта смесь? - раздался ленивый женский голос с оттоманки у дальней стены напротив плиты.
Собственно, за этим и была снесена многострадальная кухонная стена: за готовкой хозяина квартиры любила наблюдать одна зрительница - и предпочитала делать это с комфортом.
- Соффрито, драгоценная моя, - улыбнулся Палач, не оборачиваясь, и снял сотейник с огня. - И ты прекрасно помнишь это название, тебе просто нравится меня отвлекать.
- Считай, что это твоя разминка, - фыркнула возлежавшая среди диванных подушек женщина в неприличном для этого времени суток коротком пурпурном платье, явно вечернем. Её чёрные волосы были уложены в гладкую причёску, украшенную перьями, но порой казалось, что по ним пробегали какие-то странные волны: как будто пышным прядям не лежалось на месте и хотелось вырваться из плена шпилек. - В конце концов, делать несколько дел одновременно - это визитная карточка главы Третьего отдела Ордена... ай, прости, прости, Комиссариата! Всё время забываю об этом нововведении.
Палач хмыкнул и принялся разравнивать на сковороде фарш, разбивая комочки деревянной лопаточкой.
- Ты знаешь, Тень, есть у меня ощущение, что долго это название всё равно не продержится, так что можешь не привыкать. Я тебе больше скажу, даже Жрица в этом уверена. Её аналитики просчитали, что уже лет через пятьдесят нашей организации придётся снова менять имя.
Женщина на оттоманке возвела глаза к потолку. Мясо зашкворчало, выпуская сок. Пользуясь внезапным молчанием собеседницы, Палач принялся насвистывать песенку “Puttin’ on the Ritz” из одноимённого фильма, не утратившего свою популярность за три года. Параллельно он закинул к подрумянившемуся фаршу овощи из сотейника, долил в сковороду пару стаканов говяжьего бульона, размятые вилкой в мисочке консервированные помидоры, всыпал щепотку сахара и щедро плеснул красного вина.
- ...why don’t you go where Harlem fits... puttin’ on the Ritz? - очнувшись от задумчивости, в такт его свисту пропела Тень и хихикнула. - На что спорим, что Фрэнку нравится эта песня?
- Чтобы техасскому рейнджеру, пусть и в отставке, не зашла песня, где высмеиваются чернокожие? - Палач поднял брови, передвинул сигариллу в другой угол рта и убавил огонь под закипевшим рагу. - Я тебя умоляю. На эту тему не буду спорить, даже если ты в качестве ставки предложишь изменить своему любимому цвету.
Тень нежно провела ладонью по пурпурному шёлку подола и совершенно по-девчачьи показала спутнику язык. И только потом спохватилась:
- А чеснок как же?
- А чеснок - в самом конце, - напомнил Палач, подходя и присаживаясь рядом. - И специи с пармезаном - тоже. Пусть томится. Не шесть часов, конечно, как по классике, но к приходу Хеймера - будет готово. Выпить хочешь?
Тень смерила взглядом початую бутылку и покачала головой.
- Вина - нет. Настроение не то.
- А чего покрепче? - хитро прищурился её собеседник, откладывая сигариллу на столик. По его щелчку отворилась дверца кухонного шкафа, и в протянутую ладонь, пролетев через всю комнату, легла пузатая бутылка тёмного стекла. - Качественный бурбон. Из последней партии бутлегеров отхватил.