- Совершенно верно, сержант. И, честно говоря, чем раньше карабинеры отправятся восвояси, тем лучше!
- Отлично... Вы слышали, Морано? Мальчик мой, вам пора знать, что никакая броня не защищает нас от неблагодарности тех, кому мы бросаемся на помощь, блюдя честь своей формы! Пойдемте, Морано... Достоинство - прежде всего! Помните, Морано: достоинство!
- Да, сержант!
- А я вас от души благодарю, сержант, - обратилась к Коррадо Тоска. Возможно, без вашего вмешательства мы с мужем сейчас были бы мертвы!
- Из-за вас я был бы очень этим огорчен, синьора... - Он указал на француза и чуть заметно подмигнул. - И из-за него, впрочем, тоже!
Коррадо гордо выпрямился.
- Синьор Фальеро, хочу вас предупредить, что вас могут грабить, пытать, выпустить кишки и убить хоть тысячу раз подряд - я и пальцем не шевельну! Один раз еще можно поиздеваться над сержантом Карло Коррадо, но дважды - не выйдет! Так что имейте это в виду.
Когда блюстители закона удалились, Санто вдруг пришло в голову, что за последние несколько часов он перенес гораздо больше унижений, чем нормальный человек в силах вытерпеть за всю жизнь. И он решил излить обиду на жену.
- Я не понимаю вас, Тоска! Вы встаете на защиту каждого, кто меня оскорбляет!
- Вовсе нет, Санто! Будь вы сейчас в состоянии рассуждать здраво, вы бы поняли, что я лишь пытаюсь все уладить и успокоить тех, кого вы несправедливо обижаете!
- Жака Субрэя, например?
- Это особый случай...
Жак поклонился:
- Спасибо, милая Тоска!
Санто тут же вскипел:
- Я запрещаю вам называть мою жену "милой"!
- Коли на то пошло, может, вы еще запретите мне ее любить?
- Ma gue! Разумеется, запрещаю!
- Тысячу извинений, но это невозможно!
- Вы слышите, Тоска?
- Естественно... я же не глухая!
- И это вас не возмущает?
- Не могу же я заставить человека меня разлюбить!
- Зато могли бы велеть ему помалкивать на эту тему! Чего вы добиваетесь, Субрэй?
- Право, не знаю... Глядя на нее, я больше ни о чем не могу думать... Мы так давно любим друг друга, Фальеро...
- Так-так... продолжайте, не стесняйтесь! Если хотите, я выйду!
- Я и не смел попросить вас о такой любезности!
- Довольно, Субрэй!.. А вам, Тоска, должен признаться, что ваше поведение меня глубоко ранит! Вы ведете себя, как... Синьор Субрэй, может, вам уйти, пока я не попросил Эмиля выставить вас вон?
- Невозможно!
- Вы отказываетесь уходить?
- Не то чтоб я не хотел... но не могу.
- А почему, скажите на милость?
- Видно, у вас очень короткая память, Фальеро! Вы что же, забыли о событиях нынешней ночи?
- Санта Репарата! Еще бы я забыл! Ничего я не забыл, Субрэй, а главное - что этой дьявольской ночью я обязан вам!
- Уж не воображаете ли вы часом, будто те два типа отказались от надежды до меня добраться?
- Я полагаю, они ушли?
- Вряд ли эти молодцы далеко отсюда... Они меня ждут. Так что заставить меня уйти, Фальеро, - это послать на верную смерть.
Санто, по-видимому, подобный исход нисколько не расстроил бы. Даже наоборот.
- Не хватало только, чтобы вы стали убийцей, Санто! - возмутилась Тоска.
- Об этом и речи быть не может... вы же знаете, Тоска... Но скажите, Субрэй, а вы уверены, что не преувеличиваете малость... просто чтобы пустить пыль в глаза Тоске, а? Ну зачем тем ребятам понадобилось вас убивать?
- Чтобы забрать мой кейс.
- Кейс? Вы что, смеетесь надо мной?
- Клянусь, мне совсем не до веселья.
- Но в конце-то концов, что за сокровища в вашем кейсе?
- Планы мотора, который вы делаете со своим дядюшкой.
- Что?!!
- Вы прекрасно слышали, Фальеро.
- Вы утверждаете, будто документы, украденные три месяца назад, у вас?
- Вот именно.
- Но в таком случае, Субрэй, это вы... вы...
- Украл их? И вы всерьез в это верите?
- По-моему, после того как вы...
- А вы, Тоска?
- Конечно, нет, Жак! Не знаю, как попали эти бумаги к вам, но в любом случае я убеждена, что вы не совершили дурного поступка!
- Спасибо, Тоска.
Полное взаимопонимание между его женой и французом невыносимо раздражало Фальеро. Он усмотрел в этом желание лишний раз поиздеваться над ним, тем более что, к величайшей своей досаде, видел, насколько Тоска любезнее с Субрэем по сравнению с ним.
- Все это очень красиво, но, когда вы закончите обмениваться комплиментами, может, синьор Субрэй снизойдет до объяснений, каким образом похищенные в лаборатории моего дяди документы попали к нему?
- Просто я ездил за ними...
- Куда же это? В Россию?
- Нет, в Марибор, если вас интересуют детали.
- И... и что сталось с ворами?
- А что обычно бывает со шпионами, не сумевшими выполнить задание?
- Да ладно! Все это - пустая болтовня! Вы-то тут при чем?
- Я сотрудник итальянской разведки.
Такое признание, сделанное совершенно спокойным тоном, глубоко потрясло обоих собеседников. Санто пришел в себя первым.
- Значит, вы шпион?
- Если угодно... И не будь я твердо намерен уйти в отставку, вы бы никогда об этом не узнали.
- Угрызения совести? Отвращение?
- Да нет, просто устал... а еще до сегодняшнего утра у меня оставалась надежда...
Тоска покраснела и опустила голову. Но Фальеро продолжал настаивать:
- Значит, те люди, которые напали на нас сегодня ночью...
- Мои коллеги из Англии и Америки.
- Наши союзники!
- В разведке не бывает ни союзников, ни друзей!
- А почему вы держите бумаги при себе?
- Потому что со вчерашнего дня пытаюсь добраться до человека, которому должен их передать. Но пока тщетно.
- И что же вам мешает?
- Слишком много желающих получить планы караулят на дороге.
- В любом случае Тоска наконец-то знает, что вы за тип на самом деле! Шпион... Да есть ли на свете что-нибудь хуже?
- Может, и так... но они нужны, хотя бы для того, чтобы исправлять ляпсусы неосторожных ученых! Ради того, чтобы ваше семейное изобретение не угодило в лапы Советов, мне пришлось три месяца жить в обнимку со смертью! Да еще прислушиваться к каждому шагу на лестнице - вдруг это полиция идет меня арестовывать? А в каждом случайном прохожем или попутчике, будь то на улице, в кафе или в поезде, видеть наемного убийцу, жаждущего за хорошие деньги отправить меня к праотцам... Три месяца подобного режима - это долго, синьор Фальеро, очень долго...