- Увы!
- Может, позвонить папе?
- Он вам не поверит, а кроме того, я стану посмешищем, хотя, должно быть, в ваших глазах я и так достаточно смешон...
- Да нет же, Санто, нет... Мы оба жертвы какой-то чудовищной, неправдоподобной игры... Попробуем уснуть, но, предупреждаю вас, нас окружают такие опасности, что раздеваться я не стану.
Тоска скинула туфли, и муж последовал ее примеру. Но едва она сняла блузку, намереваясь накинуть халат, как снова вошел сержант. Девушка вскрикнула и скорее накрылась одеялом. Коррадо в очередной раз раскланялся и отдал честь.
- Мое почтение красоте и целомудрию, синьора!
Фальеро стоял в носках, и потому его гнев не производил должного впечатления.
- Убирайтесь к черту! - заорал он.
- Здесь дама, выбирайте выражения, синьор, э? Я только хочу позвонить своей Антонине и успокоить ее. Не сомневаюсь, что синьора меня поймет... женская солидарность, э?
Сержант направился к телефону, а Санто поглядел на жену, закутавшуюся до самых глаз, и бессильно развел руками.
- Алло! Антонина? Это твой Карло... Все так же невредим, сердце мое, и по-прежнему тебя люблю. Я и вправду попал в трудное, если не сказать деликатное, положение... Ты ведь меня знаешь, услада моих дней... и знаешь мою скромность... Так что, раз я говорю, что держался великолепно, можешь мне поверить... Где я? В комнате молодой пары... у них сегодня как раз брачная ночь. Видела б ты невесту, Нина! Она почти так же хороша, как ты в день нашей свадьбы!.. Что? О, Нина, как ты можешь задавать подобные вопросы?!
Сержант осторожно накрыл трубку рукой и вне себя от восторга сообщил Тоске:
- Она ревнует!
И счастливый Коррадо вернулся к разговору с женой:
- Перестань, Антонина, а то ты меня расстроишь, а ты ведь знаешь, в какое состояние я прихожу, когда ты меня расстраиваешь, э? Так что прекрати!.. Ну да, я ухожу, а она остается с мужем... Нет, не думаю, чтобы он тебе понравился... далеко не так красив, как твой Карло... и потом, без этакой военной выправки, которая тебе по душе... Спокойной ночи, моя куколка... целую тебя в шейку, под кудряшками... Ха-ха-ха!
Сержант повесил трубку.
- Надеюсь, я не допустил никакой бестактности? - наивно спросил он.
Они лежали рядом под одеялом и пытались уснуть, но сон не шел. Санто немного знобило, и все избитое тело мучительно ныло. Услышав, что жена тихонько плачет, он неловко взял ее за руку.
- Не надо плакать, Тоска...
- Не могу... как подумаю обо всех своих надеждах... А ведь я хотела совсем немного! Любая самая ничтожная работница в Болонье имеет право на то, в чем мне почему-то отказано, - спокойную жизнь... За что? Я уверена, что с основания мира ни у одной женщины не было такой брачной ночи, как у меня!
- Во всем виноват Субрэй!
- Как вы думаете, Санто, тот тип, что так выискивал Жака, добрался до него и убил?
- Надеюсь!
- О!
- Послушайте, Тоска, Субрэй мне никогда особенно не нравился, но с сегодняшнего дня я его просто ненавижу! Я никогда не забуду, что он с нами сделал, и не понимаю, как вы можете даже теперь думать о нем без омерзения...
- Может быть, оттого, что я слишком долго думала о нем с нежностью... и вам это известно, Санто...
- Да... но вот чего я совершенно не понимаю, так почему ни на одной двери нет замка!
- Дядя Дино страдает клаустрофобией. Замки внушают ему ужас. И потом, живя один, Дино боится, что, когда ему вдруг станет плохо, никто не сумеет вовремя войти и помочь.
- Ну вот, а мы из-за дядюшкиных маний не можем даже запереть дверь! Хотя бы предупредил...
- Кто мог предполагать, что нас тут ждет? Санто, вы думаете, карабинеры нас стерегут?
- А что им еще делать?
- Спать...
- Ну нет, только не карабинеры! А вот вам надо попытаться хоть немного отдохнуть...
- Спокойной ночи, Санто.
- Спокойной ночи, Тоска.
Полная благих намерений молодая женщина закрыла глаза и погрузилась в легкую дрему, но какой-то чуть слышный скрип вскоре вырвал ее из сонного оцепенения, так и не дав по-настоящему уснуть. Приоткрыв глаза, Тоска увидела, что дверь в ванную тихонько отворилась и в комнату скользнула какая-то тень. Она сразу вспомнила, что в ванной большое окно и выходит оно на балкон, окружающий виллу. Молодая женщина в ужасе разбудила Санто. Тот вздрогнул.
- А? Что такое?
- Санто... в комнате мужчина!
- Мужчина? Вам приснилось!
Однако он повернулся и зажег ночник. В ногах у их постели действительно стоял мужчина.
- Вы?
- Собственной персоной. И после всех пуль, которыми вы меня недавно угостили, большая удача, что сюда явился не мой призрак!
- Что вам еще надо?
- От вас - ничего. И от этой несчастной, хоть она и начала уже расплачиваться за измену, - тоже.
Тоска как ужаленная соскочила с постели, и Субрэй с удовольствием отметил про себя, что она не раздета.
- Это вы мне изменили!
- И вам не стыдно? Я своими глазами видел вас в постели с другим!
- Но он же мой муж!
- А-а-а, признаете? Это вы задумали венчаться, а не я! И с кем же вы сочетались браком? Насколько я понимаю, не со мной?
- Нет, конечно!
- Ну, так кто изменил?
Тоска схватила себя за волосы и жалобно застонала.
- Святая Мадонна! Я схожу с ума! - забормотала она. - Меня отправят в сумасшедший дом! Я уже не знаю, за кого вышла замуж! Я уже не знаю, кто я такая! На помощь! На помощь!
- Это только начало расплаты! - безжалостно заметил Жак.
Санто тоже встал.
- Сейчас здесь случится что-то страшное, Субрэй!
- Оно уже произошло, когда эта несчастная сказала "да" в мэрии сегодня утром!
- И на что вы рассчитывали, забравшись сюда посреди ночи?
- Найти свой кейс!
Жак без лишних церемоний отодвинул Фальеро и, сунув под матрас руку, вытащил чемоданчик.
- Я положил его туда, когда шел спасать вас от американской гориллы, вообразившей, будто вы самая подходящая боксерская груша. Потом мне пришлось подождать, пока карабинеры уснут... А теперь остается только пожелать вам спокойной ночи!
- Погодите!..
Жак уже направился к двери, но, услышав оклик Санто, остановился.
- Погодите, Субрэй... Вы, значит, считаете себя вправе пытаться довести нас с Тоской до сумасшествия? И вы, очевидно, воображаете, будто мы готовы изображать козлов отпущения, пока вам не наскучит ваша игра? Что ж, вы ошиблись, мерзавец вы этакий! Говорите, это в вас я недавно палил в саду? Единственное, о чем жалею, так это о том, что промахнулся! Но подобное упущение всегда можно исправить, синьор Субрэй!
Продолжая говорить, Фальеро взял со столика револьвер и прицелился в Жака. Тот не верил собственным глазам.
- Но вы не застрелите меня так хладнокровно?..
- Вы ворвались ко мне ночью... ударили меня... И кто посмеет поставить мне в вину самозащиту?
- Тоска не позволит...
- Ей придется молчать - командую тут я! Мы в Италии, синьор француз, а не в вашей стране, и здесь женщины слушаются мужа!
Субрэй отлично понимал, что при такой взвинченности противника и в самом деле рискует отправиться на тот свет. Дверь далеко... Позвать карабинеров? Они прибегут слишком поздно. И Жак приготовился закончить жизнь так по-дурацки, как вдруг Тоска, чье молчание должно было бы удивить обоих мужчин, если бы они могли обращать внимание на что-то, кроме собственной ярости, как рысь налетела на мужа. Тот потерял равновесие, и пистолет выстрелил в пол. Жак одним прыжком добрался до ванной и исчез. Одновременно дверь из гостиной распахнулась и голос сержанта скомандовал:
- Стрелять из положения лежа! Быстро на живот, Морано!
Карабинер выполнил приказ.
- А теперь палите во все, что шевелится! Огонь!.. Ну, в чем дело? Вы стреляете или нет, Морано, э?
- Никто не шевелится, сержант!
- Мертвые есть?