- Я думаю, это ваши гости, синьор француз... Пора оказать им достойный прием...
- Спасибо, сержант! А я тем временем ускользну через черный ход и помчусь в Болонью.
- Отлично! Счастливого пути!
- Я тоже желаю вам удачи, сержант.
В саду Карло Коррадо присоединился к Силио.
- Я мог бы позвонить и вызвать подкрепление, Морано, но что о нас скажут Антонина и Джиоконда? Покажем-ка этим дикарям с севера, на что способны карабинеры, э!
- Так точно, сержант!
- Тогда слушайте, Силио... Я проберусь за кипарисами и нападу на них с тыла. Если сдадутся - приведу сюда, и мы отвезем всю компанию в Мольо. А не послушаются - перестреляю. Вы же не двигайтесь с места, ждите их тут. Ясно?
Опьяненный, как и его шеф, запахом битвы, Морано превзошел самого себя. Теперь он уже ничем не напоминал дрожащего от страха парня, который прошлой ночью брел по саду с ружьем наизготовку. Карло Коррадо и Силио Морано разыгрывали друг перед другом героическую сцену, чувствуя себя и актерами, и зрителями одновременно. Оба принимали участие в действе, но при этом как бы наблюдали со стороны и аплодировали. Упиваясь спектаклем, каждый из них считал себя главным героем и готовился лечь костьми за правое дело. Таковы, впрочем, прерогативы этого персонажа в любом театре мира - вечно он хватит через край.
Под защитой ружья Морано сержант скользнул за кипарисы в тот момент, когда Субрэй прощался с Тоской и Санто. Он вовсе не хотел, чтобы его противники расправились с хозяевами дома. Эмиль вывел молодого человека через ванную на балкон, но Фальеро, не желая доставлять жене лишние волнения, предложил прикрыть отступление француза.
Мортон, Хантер и Наташа, утомившись от бесплодной перестрелки, решили перейти к более результативным действиям. Каждый по-своему, они забрались в сад как раз в тот момент, когда сержант из него выходил, а Субрэй только собирался туда пойти. Карло Коррадо прошел так близко от Наташи, что мог бы почувствовать ее дыхание, и, таким образом, даже не догадываясь об этом, был на волосок от смерти. Англичанин, русская и американец медленно, ползком, подбирались к дому, пристально наблюдая за карабинером, а тот в свою очередь держался настороже. Шла какая-то странная игра, когда противники то и дело меняются местами и, воображая, будто проникли на территорию врага, на самом деле занимают только что оставленные им позиции. Однако всем им неизбежно предстояло встретиться у бронзового фонтана, за которым устроился карабинер. Сержант беспрепятственно дошел до дерева, где его самолюбие подверглось жестокому испытанию, и, сделав изящный поворот кругом, направился к дому с твердым намерением напасть на непрошеных гостей с тыла.
Эмиль с достоинством, присущим хорошо вымуштрованному слуге, пытался успокоить Тоску:
- Если синьора позволит нам высказать свое мнение, то она беспокоится совершенно напрасно. Синьору Фальеро ничто не угрожает.
- А Жаку?
Вопрос сорвался с губ молодой женщины невольно, и она покраснела до ушей. Дворецкий потупил глаза.
- Мы достаточно хорошо знаем синьора Субрэя и не сомневаемся, что он с блеском выйдет из положения.
- Правда, Эмиль? Вы и в самом деле так думаете?
- Мы в этом убеждены, синьора.
- Спасибо...
Американец, англичанин, русская и карабинер увидели друг друга одновременно и в ту же секунду выстрелили. Все они были отличными стрелками. Майк получил от Наташи пулю в бедро, а сам прострелил ей плечо. Хантер оказался чуть медлительнее и не попал в карабинера, зато Морано не промахнулся и ранил его в ногу. Американец поспешил удрать, зажимая рану носовым платком, - он надеялся добраться до больнице прежде, чем истечет кровью. Наташа последовала его примеру. Только Хантер, не в силах тронуться с места, попал в руки карабинера и оказался в наручниках. При мысли о том, сколько долгих лет пройдет, прежде чем он снова приедет в Кокермаут к Дэйзи и мальчикам, на глазах у Роналда выступили слезы. Когда Силио притащил пленника в гостиную, Тоска с помощью Эмиля стала перевязывать ему рану. Нежность молодой женщины снова напомнила англичанину о заботливых руках Дэйзи, и он, не выдержав, разрыдался. Пришлось утешать его втроем, и карабинер, которого уже начали терзать угрызения совести, старался больше всех.
Звуки выстрелов привлекли внимание сержанта, и он, не желая упустить сражение, бросился к дому, но застыл как вкопанный при виде открывшегося его взору зрелища: некто ударил Субрэя по голове и, когда француз упал, вытащил у него из кармана досье. Коррадо положил револьвер в развилку ветки, стараясь прицелиться как можно тщательнее. Он понимал, что расстояние слишком велико, так велико, что не удавалось даже толком разглядеть, кто напал на Субрэя. К несчастью, прежде чем Коррадо спустил курок, похититель исчез.
Эмиль отпаивал Хантера граппой, а Фальеро предлагал немедленно позвонить в Болонью, чтобы налетчиков арестовали по дороге к городу. Дворецкий стал его отговаривать, поскольку слыхал, будто вокруг такого рода историй не следует поднимать шум и делать их достоянием публики. А кроме того, синьор Субрэй знает своих противников и, если сочтет нужным, в любой момент может потребовать их ареста. Тоска присоединилась к мнению Эмиля, тем более что это избавляло их от необходимости предпринимать что бы то ни было. Однако Фальеро, не желая уступать жене, ткнул пальцем в сторону раненого:
- А этот?
- Я думаю, его тоже надо отпустить...
Фальеро заспорил. Он не мог согласиться, чтобы люди, которые нарушили его покой, испортили ему брачную ночь и избили, остались безнаказанными. И Санто уже начал со всем возможным пылом излагать свою точку зрения, как вдруг на пороге появился сержант. На спине он нес Субрэя.
- Жак! - вскрикнула Тоска.
И, не обращая внимания на попытки мужа ее удержать, молодая женщина бросилась помогать Эмилю и Коррадо уложить на диван столь нежно любимого ею француза. Хантер не преминул воспользоваться переполохом и улизнул. А Тоска, совершенно утратив чувство реальности, покрывала поцелуями лицо Жака, даром что ее супруг надрывался от крика:
- Тоска, ваше поведение скандально! Клянусь Вакхом! Вы меня обесчестили! Это бесстыдство! Да еще при посторонних мужчинах! Вы с ума сошли! Тоска, не смейте!
Но она ничего не слышала. Видя лишь закрытые глаза, помертвевшее лицо и окровавленные волосы Субрэя, она решила, что француз мертв, и не желала смириться с потерей. Эмиль почтительно взял молодую женщину за плечи и отодвинул в сторонку, потом склонился над Субрэем и во второй раз за день начал ощупывать его голову. Все так внимательно наблюдали за каждым движением эскулапа, что побег Хантера остался незамеченным. Только карабинер, вдруг вспомнив о пленнике, выбежал в сад. Наконец Эмиль выпрямился:
- Мы полагаем, повреждений черепа нет... У синьора, видимо, очень крепкая голова! Однако, если его не перестанут колотить по макушке, в конце концов сделают идиотом... Удар нанесен рукоятью револьвера.
- Это невозможно! - возразил Фальеро. - Я проводил его до калитки, и, когда мы прощались, поблизости не было ни души!
Сержант назидательно поднял палец:
- Вот именно, синьор, вот именно!
- Вы о чем?
- Раз вы были вдвоем с синьором французом, значит, вы же его и ударили!
- Я?
Но Тоска с угрожающим видом уже надвигалась на него:
- И вы это сделали, Санто? Вы посмели это сделать?