— Почему? — Удивился Паша.
— А сам не видишь? — Дед кивнул на дом — Много тут богатства? Муж Томкин умер лет тридцать тому назад. Спился. А пока жив был, всё из дома тянул, пропивал. Хуже всех жили, можно сказать, впроголодь. Нет, Милка, что-то там перепутали твои советчики.
Милка вылезла из коляски и прошла до ворот. Паша видел, как незаметно она выпустила чёрную змейку в траву. Валериан Петрович усмехнулся и добавил:
— Если только Томка и сама не знает, каким богатством владеет.
В это время за воротами послышались шаги, потом брякнула щеколда на воротах и со скрипом открылась калитка. Из ограды вышла, еле передвигая ноги, сухая старушка, вся сморщенная, в грязном фартуке, надетом на такое же грязное платье. Она сначала подозрительно посмотрела на Милку и Пашу, потом, увидев Валериана Петровича, узнала его и всплеснула руками:
— Валера, ты? А я смотрю, кто-то приехал, а не узнаю. — Голос у неё был тихий, она шепелявила, и, казалось, во рту у неё совсем не было зубов — Если ты насчёт дров, так я уже заказала, сосед мой, Лукин Митя, обещал к осени машину уже наколотых привезти.
— Нет, я давно уже не берусь за такую халтуру, годы не те. Спина болит, ноги. Себе ещё заготовляю, да и то сыновья приезжают, помогают. А твой сын, что, приезжает хоть к тебе? Давно здесь был?
— Приезжает, в том году крышу починил. Да некогда ему часто ездить, работает всё. Да и далеко ему ездить. Он ведь у меня на севере.
— Да, слышал я. — Валериан Петрович слез с мотоцикла — А я ребятам вот хотел церковь показать, оставим тут у тебя мотоцикл, пройдёмся пешком. Не против?
— Оставляйте, не жалко. — Она оглядела ребят — Это что, все твои внуки?
— Мой только один, Паша. А это Милка, внучка Дуси Подногиной, а это Ольга, Петрова Вовы внучка. А это, ребята, Тамара Селивёрстовна, когда — то была лучшей дояркой в районе, даже в газете о ней писали.
— Да когда это было! — Тамара Селивёрстовна махнула рукой, но радостно улыбнулась своим беззубым ртом и поправила платок на голове — Вспомнил! Сейчас вон еле хожу, забыла уж, когда последний раз к корове-то подходила!
— Так ведь старость никто не зовёт, сама приходит. — Валериан Петрович повернулся к ребятам — Ну что, пошли, прогуляемся. Тома, церковь-то открыта?
— Открыта, открыта. Вечерняя служба уже давно идёт. Я сегодня на вечернюю не пошла, ноги ломит. К утренней-то хожу, а к вечерней уже не могу.
— А мы сходим, посмотрим.
Ребята пошли вслед за Валерианом Петровичем по улице к видневшейся невдалеке кирпичной церкви. Купол её был ослепительно голубой, с сияющим над ним золотым крестом. На круглых аккуратных клумбах высажены сплошным ковром анютины глазки, смотрящие на людей своими чистыми ангельскими глазами. Служба уже закончилась, и им навстречу вышло несколько старушек. Паша заметил, с какими счастливыми лицами они выходили из церкви. Из распахнутых дверей напахнуло ладаном и восковыми свечами. Внутри церкви было очень светло от огромных арочных окон, на полу расстелены выкладные половики, было чисто и уютно по-домашнему. На бачках со святой водой и на полочках с церковной литературой лежали белоснежные накрахмаленные салфетки. Вокруг некоторых икон были развешаны расшитые полотенца. Возле большой иконы Богородицы, на столике, стояли букеты полевых цветов. К ним подошёл батюшка богатырского вида, благословил их, а Милке даже подарил маленькую икону Николая Чудотворца. И пока шёл до дверей проводить их из церкви, успел рассказать о святом праведнике Иоанне Кронштадском, чей праздник сегодня был по церковному календарю.
Вышли из церкви они в приподнятом настроении, и решили, что обязательно снова приедут сюда на Троицу. Валериан Петрович зашёл в магазин, купил пряников, конфет, сказал, что в гостинец Тамаре.
Тамара пригласила их в дом, уже заварила в большом заварнике ароматные травы, поставила на стол варенье, сушки. В доме была всего одна комната, с низким закопчённым потолком и двумя маленькими окнами, выходящими на улицу. Большая русская печь была обмазана глиной, следы побелки кое-где сохранились, но были со следами копоти. В углу стояла кровать, рядом с ней старый облезлый комод, а возле окна стоял большой стол с двумя лавками возле него. На полу — старые выцветшие половики со следами штопки и с цветными заплатками. Да, достатка здесь никогда не было, как и говорил Валериан Петрович, но хозяйку, видимо, это совсем не беспокоило.
Она сняла с печи закопчённый алюминиевый чайник, достала чашки из небольшого шкафчика, криво приколоченного рядом с печкой, и все расселись вокруг стола.