Квартира серая внутри, с идеальными, чистыми стенами и полами. Нет пыли, нет паутины, нет даже намёка на грязь и мусор. Коридор и несколько дверей с простой круглой ручкой, и они так же без замка. Одна из дверей ведёт на кухню, там я роюсь в шкафах, но они пусты, кручу вентиль на смесителе, но воды нет. Холодильник так же пуст. Не удивительно, я ждал этого, но всё же надеялся на сюрприз.
За другой дверью я нашёл унитаз и душевую кабинку, за третьей — гостиную, а за четвёртой — спальню. Я шастаю по квартире, сжимая в руке крошечный огненный шар, страшно боясь при этом, что кто-нибудь выпрыгнет из-за угла, или свет моего огня увидят в окнах и ко мне нагрянут гости...
Я боюсь каждого шороха, несколько раз шарахаюсь из-за собственного дыхания и сердцебиения, которые в абсолютной тишине оглушают… К счастью, квартира оказывается пустой, но надолго ли? Возвращаюсь на кухню, переворачиваю стол, толкаю в коридор и опираю на дверной косяк перед входом. Дверь открывается вовнутрь и если кто-нибудь попробует войти, то стол упадёт, и я пойму, что не один. Пусть и небольшая, но предосторожность — маленькая ловушка, которая может спасти мне жизнь.
Я возвращаюсь в спальню, тушу огонь, забираюсь в дальний угол, рядом с единственным окном и молча ожидаю чего-то в кромешной тьме. Я до сих пор прислушиваюсь к каждому шороху, к шороху которого нет, единственный источник звука в комнате, это я.
Я вглядываюсь во тьму и глаза мои к ней привыкают, тьма оказывается не непроглядной, с улицы в комнату проникает свет от огромных и ярких фонарей, в этом свете я могу получше рассмотреть комнату. Узкая кровать, зеркало, стол с настольной лампой и стул подле стола, несколько полок на стене, и один шкаф, так же пустой. Квартира совсем пуста и уныла… как и весь этот мир — в нём нет ничего человеческого, в нём нет ни капли души, ведь Эли лишь программа…
Я не задумывался об этом раньше, но этот огромный мир показал, насколько Эли отличается от живых людей. Ту прекрасную лучницу на болоте, наверняка, не она создала, скорее всего в её создании приняли участие настоящие люди… Это объясняет почему обучение было у всех одинаковым и проходило в одних и тех же локациях… но была ли лучница ботом, в который вселилась Система, или она изначально приняла эту роль… Это остаётся загадкой для меня… но любовное наваждение в душе, уже прошло. Я влюбился в дикую лучницу, а не в программный код. Сейчас, глядя в тёмную гладь зеркала на стене, мне видятся два ярко красных, сияющих во тьме, глаза, которые внимательно смотрят на меня, ждут, что я сделаю дальше.
Я чувствую запах гари, запах горелой человеческой плоти. Катиш. Обуглившийся череп. Пустые орбиты глаз. Одежда на ней горит, и она кричит, кричит страшно, необъяснимо пугающее и что-то ближе к звериному, но никак не человеческое, отражается в её крике. Она стоит надо мной, освещай комнату дрожащим огнём и тянет ко мне свои руки. Я смыкаю глаза так плотно, что они болят. Чувствую, как капелька пота стекает со лба по щеке, достигает подбородка и срывается вниз. Это иллюзия. Наваждения. Её нет здесь и быть не может, ведь я убил её, она осталась там, в магазинчике Романа… она сгорела дотла… но пришла мне отомстить…
— …я виноват перед тобой Катиш, мне было по-настоящему страшно… я видел, как ты убила Романа… я испугался, что ты можешь убить и меня… Прости меня Катиш! Прошу прости меня… я так сожалею об этом, что не могу подобрать слов… прости и прошу… Уйди! Оставь меня…
Я кричу и звук моего голоса яростно гремит в пустой квартире, но он уходит, стены впитывают его, и тишина, давящая, пульсирующая непонятным писком в моих ушах, тишина возвращается, и я не выдерживаю напряжения и открываю глаза. Я один. Никакой Катиш здесь нет и никогда не было… есть лишь темнота, луч света из окна, и один трус, от страха вжавшийся в угол... Я вспотел, я дрожу, и моё сердце стучит ненормально быстро. Если я не трус, то кто же?
====== 18 ======
Встаю, ноги подкашиваются, иду к выключателю и включаю свет, если здесь есть люди, то пусть они увидят его, пусть они узнают, что я здесь и придут… Я больше не хочу бояться, пусть хотя бы кто-то будет рядом… Не важно враг или друг, пусть он просто будет рядом, иначе, если это продлится дольше я просто сойду с ума.
Подхожу к окну и всматриваюсь вниз, в дома напротив.
Что-то есть в том, чтобы смотреть в окно, когда за ним валит снег, когда за ним темнота и непонятно день это или уже ночь… и время смешалось здесь, в этом мире нет часов, и совершенно непонятно — существует ли здесь время? Никогда не наступит день, не выглянет солнце, а снег, который всё продолжает падать, так никогда и не собётся в сугробы… он достигает щиколотки, а дальше падает в пустоту, исчезая куда-то. Здания здесь никогда не потрескаются, не сгниют, покроются плесенью, они будут стоять здесь всегда. Нет, в этом мире не существует времени, но оно существует в людях, которых заперли здесь…
Я сильно устал, мне хочется поспать, хотя бы чуть-чуть... но я продолжаю смотреть вниз, на фонарь и пустую улицу.
Если вы есть, люди… то прошу вас, покажитесь, дайте хотя бы знак, что вы существуете, что я чёрт меня возьми, не один!!!
А ведь я могу вернуться назад, к пепелищу. Кто-нибудь точно, рано или поздно, придёт туда, там я точно встречу людей, но... они спросят меня кто я, спросят зачем я пришёл туда, спросят не убийца ли я... и что тогда? Это самоубийство.
Можно ещё вернуться к старику охраннику, но и он может спросить почему я вернулся назад, может спросить, как дела у Романа, придётся отвечать, а я не могу врать... и не хочу. Значит идти к охраннику мне не стоит. Идти к сгоревшему магазину тоже. А оставаться здесь, в полном одиночестве… я просто сойду с ума. Мне нужно найти людей, стоит продолжить прогулку по городу.
Саша выбрался из квартиры, зажёг огонёк в руке и направился к выходу. Ноги его дрожат от напряжения. Ему хочется сорваться с места и побежать, но это будет значить, что он окончательно сдастся и страх полностью овладеет его рассудком. Он хочет убежать, но сила воли в нём ещё иссякла не до конца. Воля создаёт тоненький барьер между страхом и рассудком, не позволяя им смешиваться, но этот барьер с каждым мгновением становится всё тоньше.
Саша обратился в слух и зрение. Он постоянно оглядывается назад, от каждого шороха вздрагивает, в каждую подозрительную тень он всматривается до боли в глазах, всматривается ожидая, что оттуда выпрыгнет какая-нибудь тварь… Но никто не выпрыгнул. Никто не напал. Никто не следил и не преследовал Сашу. Он был в этом доме совершенно один.
Ничто не угрожает Саше, но осознать это он уже не в состоянии. Рассудок предал его, и собственное воображение изменило реальность. Тени стали темнее. Шорохи подозрительнее, идущие со всех сторон, то затихая, то вновь появляясь — они довели нервы юноши до предела, и он не выдержал и сорвался с места. Он добежал до лестницы и прыжками стал спускаться вниз, он бежал так быстро, что ступени слились и он, запнувшись, упал. Ушиб ногу, кость ноет тупой болью, Саша морщится, но не желает останавливается, он встаёт, и припадая на ушибленную ногу, со слезами на глазах от боли и непонятно откуда появившейся обиды, он спускается дальше, пока не достигает первого этаж, и не распахивает тяжёлую дверь подъезда.