Я удивилась, когда волк провел меня до дверей и сел на пороге, глядя мне в глаза, словно спрашивал, куда идешь, да когда вернешься.
- Жди. Скоро буду, - объяснила зверю.
Он открыл пасть и издал странный звук, то ли зевнул, то ли сказать что-то пытался, а затем шагнул ближе.
Я остановилась, поглядела на дикого гостя и нерешительно протянула руку. Зверь посмотрел на мои пальцы, и впервые за все время, что жил у меня, не зарычал, как делал это раньше. Я промедлила, не решаясь прикоснуться к хищнику, затем решительно погладила его по голове и улыбнулась. Наверное, я зря сделала это, ведь таким образом я приняла его дружбу, или это он принял мою, не знаю. Да только на сердце стало легко, будто я попрощалась с добрым другом.
- Жди, - пообещала волку. – Схожу в деревню, обменяю шкуры и вернусь. Это тебе достаточно мясной похлебки, а человеку хлеб нужен, - попыталась объяснить.
Волк прищурил глаза, а я вышла и затворив за собой дверь, поспешила в путь, надеясь вернуться, домой дотемна.
Дорога моя пролегла через болотистую местность. На смену высоким раскидистым соснам и елям пришли низкорослые голые деревца, росшие на кочках вдоль тропинки, петлявшей меж стоячей воды. Сквозь серые стволы тропа проглядывала далеко вперед. Шагала я уверенно, хотя в поселение ходила нечасто. Во-первых, это было далеко, а во-вторых, нас там с бабушкой никогда не жаловали, хотя жители иногда и обращались к нам за помощью. Совета просили только, когда уже не могли справиться своими силами, или их знахарь просто не знал, что делать. К слову сказать, знахарь в поселении был слабый. Силы почти не имел, но лечить некоторые болезни или живность всякую домашнюю был горазд. Отношения у меня со стариком сложились не самые лучшие. При встрече, хотя они и были редки, он всегда взирал презрительно и только что не плевался в мою сторону.
Жители деревеньки меня тоже не жаловали. Да я особо не обращала на них внимания. Знала, что когда им действительно понадобится помощь, придут, а я отказать не смогу, потому как сила дана для того, чтобы помогать. Чаще всего прибегали тайком, чтобы никто не знал о том, что кто-то из поселения прибегнул к помощи болотницы – так называли меня его жители за глаза. А все оттого, что домик мой стоял на самом краю болота. Да глаза у меня были цвета зеленой ряски, что летом затягивает обманчивую топь.
Я шагала быстро, отчего скоро отогрелась, и зимнее солнце уже казалось не таким холодным. Поросшие осокой кочки, окруженные стоячей водой, манили обманчивой твердостью. Я бросала редкие взгляды по сторонам, припоминая, где таится трясина. Прикрытая коркой льда, она обманчиво манила меня свернуть с проторенной дорожки, но я только усмехалась и шагала вперед.
Когда солнце встало над головой, я, наконец, вышла на твердую землю. Снова впереди появились темные деревья. Тощая береза зашелестела последними, чудом уцелевшими на ветвях, ржавыми листьями. Над верхушками высокого леса я заметила тонкий дым, поднимающийся из очага. Деревушка была уже совсем рядом. Еще пара поворотов, и тропинка вывела меня на широкую вырубку, за которой показался первый дом, обнесенный деревянным забором с мой рост высотой.
Деревенька была небольшая, всего в несколько дворов, да на окраине стояла еще пара заброшенных, покосившихся домов, хозяева которых или умерли, или покинули поселение в поисках лучшей жизни.
Я направилась дальше, прямиком к дому старосты. Прошла мимо покошенных домиков и, миновав огороды, уснувшие до весны, наконец, вышла к владениям старосты, к своему удивлению, не встретив никого по пути. Только собака, что сидела на цепи, охраняя дом, залаяла, выбравшись из будки. Наверное, жители сидели в своих теплых натопленных домах, подумалось мне с какой-то непонятной тоской.
Я поднялась на крыльцо, постучала в тяжелую дубовую дверь и, не дожидаясь ответа хозяев, толкнула дверь вперед и прошла в теплые, пахнувшие пирогами сени, а за ними и в горницу. Одна из дочерей старосты, рослая девушка по имени Леля, накрывавшая на стол, встрепенулась и устремила на меня гневный взгляд карих глаз.
- А! Болотница! – произнесла она с насмешкой. - Явилась-таки! А мы все с батюшкой гадали, когда у тебя закончатся припасы, и ты придешь к нам, – она уперла руки в покатые бока и посмотрела на меня, а затем зычным голосом позвала отца.