- У меня вопрос, - сказал Макарьев.
- Какие тут вопросы, все ясно, - проворчал кто-то в толпе.
- Расстрелять гада - и амба! - выкрикнул кто-то.
Судья встал и пригрозил закрыть заседание. Стало тихо. В толпе послышалось ворчание.
Еще совсем недавно, года три назад, суды походили на рабочие собрания, каждый присутствующий мог встать и произнести речь «за» или «против» подсудимого. Реплики и выкрики с места были делом обычным. К новым порядкам привыкали с трудом.
Теперь внимание всего зала обратилось на Макарьева. Он покраснел и, как медведь лапой, потер лысину. В зале засмеялись.
- Скажите, пожалуйста, - начал он, обращаясь к Левке.
- Пожалуйста, - поспешно сказал Левка, и в зале засмеялись сильней.
- Скажите, пожалуйста, - повторил Макарьев,- в котором часу все это произошло?
- Да минут за пятнадцать до того, как подошел поезд.
Потом он подумал и сказал:
- А может быть, это и раньше было, так - за полчаса. Я бы и тогда не мог времени определить, а сейчас и подавно не смогу.
«А хитрая бестия! - подумал Берестов. - Вывернулся».
- А все-таки, пятнадцать минут или больше?
- Затрудняюсь вам сказать.
Макарьев сел. Теперь заговорил судья.
- Что вы делали весь этот день? Расскажите всё по порядку.
Левка замялся. Он явно замялся и подчеркнуто долго молчал.
- Да что делали, - сказал он наконец, - ничего хорошего мы не делали. Пили мы в поселке. Не так чтобы очень пили, а собрались компанией. Были и барышни. Правда, барышни наши…
Он почесал затылок и прищурился. В зале начался смех. Левка переждал его.
- По этой части мы, конечно, вели себя плохо. Я не скрываю. Вот, к примеру, есть у нас в поселке такая Людмила Ведерникова, ну, кто ее не знает, известная. .. Я ничего, конечно, говорить не хочу, только. .. Одно сказать…
Левка хладнокровно выждал паузу и добавил:
- .. .проезжая дорога.
В зале кто-то загоготал. «Понятно, - подумал Денис Петрович, - заранее обезвреживает. Вот бедняга Милка. Хорошо, что ее здесь нет».
Он ошибался. Милка была здесь. Она тихонько исчезла из комнаты, в которую ее провели, взобралась на хоры и оттуда слышала Левкину речь.
- С такими женщинами, как Ведерникова, - продолжал Левка, - нам, парням, конечно, лучше дела не иметь, но что тут сказать… Знаете, какой мы народ. .. Словом, мы к этой Милке ходили, была она с нами и в поселке на даче. Привел ее Николай Латышев, а поскольку его очередь была дежурить около дома инженера, он ушел тотчас же, а как услышал в саду разговор, пришел опять за мной. Остальное вы знаете.
Рассказ о барышнях и Милке, видно, произвел на ткачих неприятное впечатление, однако когда Левка сказал: «Знаете, мы, парни, какой народ», они оживились, а Васена даже заулыбалась, впрочем сейчас же спохватившись и сконфузившись.
Берестов взглянул на инженера. Тот сидел на своей скамейке. Уперев локоть в колено и покусывая палец, он сосредоточенно смотрел на Левку.
А Милка сжавшись сидела на хорах. В голове ее тяжело стучало. Она спрятала в ладони горячее лицо и не знала, осталась ли она незамеченной, или все уже обернулись и смотрят на нее. О Дохтурове она старалась не думать.
Потом вызвали Николая, рассказ которого, как, впрочем, все и ожидали, точно совпал с Левкиным.
- Скажите, Латышев, - спросил Макарьев, - где вы стояли в саду у Дохтурова, в каком месте?
Николай оживился. «Представилась возможность сказать правду», - подумал Денис Петрович.
- Да тут, справа от дорожки, в сиреневых кустах.
- А где стояли диверсанты?
- Да тут же, в общем.
- Я бы хотел поточнее, - сказал Макарьев.- В тех же кустах?
- Да вроде поодаль.
- Не в кустах? Разве они не прятались?
- Да нет, в кустах.
- В тех же, сиреневых?
- Да тут же в общем. Недалеко.
Макарьев сел с самым равнодушным видом, очень порадовавшим Дениса Петровича. Настойчивые вопросы о кустах были непонятны присутствующим в зале, и это вызвало нечто вроде уважения к защитнику.
- Да, - снова поднимаясь, сказал Макарьев,- скажите Латышев, когда произошла ваша встреча с диверсантами?
- Незадолго до того, как прошел поезд.
- Ну как незадолго? Минут пять?
- Да, около того.
«Заглатывает, дурень», - подумал Берестов, стараясь не смотреть в сторону Бориса, ловившего его взгляд.
Но тут заговорил Морковин:
- Вы точно помните, Латышев, что за десять минут?
Николай насторожился. По тону прокурора он почувствовал, что точно помнить ему не следует.
- Ну как тут можно помнить точно? Может быть, и больше.
Морковин откинулся на спинку стула.